Гитлерленд. Третий Рейх глазами обычных туристов. Эндрю Нагорски
Читать онлайн книгу.
время Первой мировой войны Ганфштенгль почувствовал, что такое зов родины. Еще до того, как США вступили в войну, он попытался помочь людям с немецких кораблей, заблокированных в Нью-Йорке, приглашая их оркестры выступать в свою галерею. Когда США стали участником войны, Путци пришлось найти юриста, бывшего сенатора Элиху Рута, который был государственным секретарем при Теодоре Рузвельте, и в конце концов под присягой пообещать, что не будет участвовать ни в каких антиамериканских действиях. Это позволило ему избежать интернирования.
В феврале 1917 г. в отчете Министерства юстиции США Ганфштенгля охарактеризовали, явно по результатам долгих наблюдений, следующим образом: «Криминальных наклонностей не имеет, но в случае объявления войны между Германией и Америкой его желательно интернировать, поскольку он как офицер способен повести за собой людей, здесь или в Мексике».
Николас Рузвельт, еще один член знаменитого клана, писал властям, указывая, что Путци «крайне настроен против Америки», что он поддерживал тесную связь с посольством Германии до закрытия последнего и что он почти «фанатично поддерживает родину» и «весьма опасен».
Можно по-разному оценивать этот доклад, но Ганфштенгль в конце концов вернулся в Германию в 1921 г., уже с женой и ребенком. Там он увидел, что страна «раздроблена политически и в разоренном состоянии». Подобно Бену Хехту, говорившему о «нервном срыве» страны, Путци писал: «Мне стало видно, что Германия в политическом смысле стала сумасшедшим домом…» Он еще пытался разобраться в ситуации на своей изменившейся родине, когда ему позвонил бывший одноклассник из Гарварда, работавший теперь в берлинском посольстве США.
Смит прибыл в Мюнхен, и Путци сделал для него все, что мог, представив разным важным людям. В мемуарах он писал, что Смит был «очень приятным молодым офицером лет тридцати. Он учился в Йельском университете, но я все-таки встретил его дружески». Он был приветлив и с Кэй, приехавшей в Мюнхен вместе с мужем. Путци вскоре прославится в этих краях как ловелас, но в этот раз он вел себя как джентльмен. Он показал Кэй виды города в легкий снегопад, привел в собор Фрауэнкирхе, где американка была очарована средневековыми скульптурами. Затем они зашли в художественный магазин семьи Ганфштенглей, и он подарил ей гравюру с внутренним убранством церкви. «Это был прекрасный способ познакомиться с Мюнхеном, – писала она позже. – Возможно, благодаря этому дню я навсегда полюбила это место». Как оказалось, её мужу не потребовалось особой помощи Путци. Последний был поражен тем, что Трумэн «работает как бобер» и встречается практически со всеми, кто имеет какой-то политический вес. «Вскоре Трумэн знал о баварской политике больше меня», – признавался он.
В последний день пребывания Смита в Мюнхене он встретился с Путци за ланчем.
– Я этим утром столкнулся с самым примечательным человеком, которого только встречал, – начал Смит.
Путци спросил, о ком это он.
– Об Адольфе Гитлере, –