Талый снег налетал и слетал,

      Разгораясь, румянились щеки,

      Я не думал, что месяц так мал

      И что тучи так дымно-далеки…

      Я уйду, ни о чем не спросив,

      Потому что мой вынулся жребий,

      Я не думал, что месяц красив,

      Так красив и тревожен на небе.

      Скоро полночь. Никто и ничей,

      Утомлен самым призраком жизни,

      Я любуюсь на дымы лучей

      Там, в моей обманувшей отчизне.

      Мы на полустанке,

      Мы забыты ночью,

      Тихой лунной ночью,

      На лесной полянке…

      Бред – или воочью

      Мы на полустанке

      И забыты ночью?

      Далеко зашел ты,

      Паровик усталый!

      Доски бледно-желты,

      Серебристо-желты,

      И налип на шпалы

      Иней мертво-талый.

      Уж туда ль зашел ты,

      Паровик усталый?

      Тишь-то в лунном свете,

      Или только греза

      Эти тени, эти

      Вздохи паровоза

      И, осеребренный

      Месяцем жемчужным,

      Этот длинный, черный

      Сторож станционный

      С фонарем ненужным

      На тени узорной?

      Динь-динь-динь – и мимо,

      Мимо грезы этой,

      Так невозвратимо,

      Так непоправимо

      До конца не спетой

      И звенящей где-то

      Еле ощутимо.

      27 марта 1906

      Почтовый тракт Вологда – Тотьма

      Сливались ли это тени,

      Только тени в лунной ночи мая?

      Это блики или цветы сирени

      Там белели, на колени

      Ниспадая?

      Наяву ль и тебя ль безумно

      И бездумно

      Я любил в томных тенях мая?

      Припадая к цветам сирени

      Лунной ночью, лунной ночью мая,

      Я твои ль целовал колени,

      Разжимая их и сжимая,

      В томных тенях, в томных тенях мая?

      Или сад был одно мечтанье

      Лунной ночи, лунной ночи мая?

      Или сам я лишь тень немая?

      Иль и ты лишь мое страданье,

      Дорогая,

      Оттого, что нам нет свиданья

      Лунной ночью, лунной ночью мая…

      Ночь с 16 на 17 мая 1906 (?)

      Вологодский поезд

      Обручена рассвету

      Печаль