Рек, и во знаменье черными Зевс помавает бровями:

      Быстро власы благовонные вверх поднялись у Кронида

      Окрест бессмертной главы, и потрясся Олимп многохолмный…

      Так совещались они и рассталися. Быстро Фетида

      Ринулась в бездну морскую с блистательных высей Олимпа;

      Зевс возвратился в чертог, и боги с престолов восстали

      В встречу отцу своему; не дерзнул ни один от бессмертных

      Сидя грядущего ждать, но во стретенье все поднялися.

      Там Олимпиец на троне воссел; но владычица Гера

      Все познала, увидя, как с ним полагала советы

      Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида.

      Быстро, с язвительной речью, она обратилась на Зевса:

      «Кто из бессмертных с тобою, коварный, строил советы?

      Знаю, приятно тебе от меня завсегда сокровенно

      Тайные думы держать; никогда ты собственной волей

      Мне не решился поведать ни слова из помыслов тайных!»

      Ей отвечал повелитель, отец и бессмертных и смертных:

      «Гера, не все ты ласкайся мои решения ведать;

      Тягостны будут тебе, хотя ты мне и супруга!

      Что невозбранно познать, никогда никто не познает

      Прежде тебя, ни от сонма земных, ни от сонма небесных.

      Если ж один, без богов, восхощу я советы замыслить,

      Ты ни меня вопрошай, ни сама не изведывай оных».

      К Зевсу воскликнула вновь волоокая Гера богиня:

      «Тучегонитель! какие ты речи, жестокий, вещаешь?

      Я никогда ни тебя вопрошать, ни сама что изведать

      Век не желала; спокойно всегда замышляешь, что хочешь.

      Я и теперь об одном трепещу, да тебя не преклонит

      Старца пучинного дочь, среброногая матерь Пелида!

      Рано воссела с тобой и колена твои обнимала;

      Ей помавал ты, как я примечаю, желая Пелида

      Честь отомстить и толпы аргивян истребить пред судами».

      Гере паки ответствовал тучегонитель Кронион:

      «Дивная! все примечаешь ты, вечно меня соглядаешь!

      Но произвесть ничего не успеешь; более только

      Сердце мое отвратишь, и тебе то ужаснее будет!

      Если соделалось так, – без сомнения, мне то угодно!

      Ты же безмолвно сиди и глаголам моим повинуйся!

      Или тебе не помогут ни все божества на Олимпе,

      Если, восстав, наложу на тебя необорные руки».

      Рек; устрашилась его волоокая Гера богиня

      И безмолвно сидела, свое победившая сердце.

      Cмутно по Зевсову дому вздыхали небесные боги.

      Тут олимпийский художник, Гефест, беседовать начал,

      Матери милой усердствуя, Гере лилейнораменной:

      «Горестны будут такие дела, наконец нестерпимы,

      Ежели вы и за смертных с подобной враждуете злобой!

      Ежели в сонме богов воздвигаете смуту! Исчезнет

      Радость от пиршества светлого, ежели зло торжествует!

      Матерь, тебя убеждаю,