Сын обижает, невестка не слухает,

      Хлебным куском да бездельем корит;

      Чую – на кладбище колокол ухает,

      Ладаном тянет от вешних ракит.

      Вышла я в поле, седая, горбатая, —

      Нива без прясла, кругом сирота…

      Свесила верба сережки мохнатые,

      Меда душистей, белее холста.

      Верба-невеста, молодка пригожая,

      Зеленью-платом не засти зари!

      Аль с алоцветной красою не схожа я —

      Косы желтее, чем бус янтари.

      Ал сарафан с расписной оторочкою,

      Белый рукав и плясун-башмачок…

      Хворым младенчиком, всхлипнув над кочкою,

      Звон оголосил пролесок и лог.

      Схожа я с мшистой, заплаканной ивою,

      Мне ли крутиться в янтарь-бахрому…

      Зой-невидимка узывней, дремливее,

      Белые вербы в кадильном дыму.

      Уже хоронится от слежки

      Прыскучий заяц… Синь и стыть,

      И нечем голые колешки

      Березке в изморозь прикрыть.

      Лесных прогалин скатеретка

      В черничных пятнах, на реке

      Горбуньей-девушкою лодка

      Грустит и старится в тоске.

      Осина смотрит староверкой,

      Как четки, листья обронив,

      Забыв хомут, пасется Серко

      На глади сонных, сжатых нив.

      В лесной избе покой часовни —

      Труда и светлой скорби след…

      Как Ной ковчег, готовит дровни

      К веселым заморозкам дед.

      И ввечеру, под дождик сыпкий,

      Знать, заплутав в пустом бору,

      Зайчонок-луч, прокравшись к зыбке,

      Заводит с первенцем игру.

      Хорошо ввечеру при лампадке

      Погрустить и поплакать втишок,

      Из резной низколобой укладки

      Недовязанный вынуть чулок.

      Ненаедою-гостем за кружкой

      Усадить на лежанку кота

      И следить, как лучи над опушкой

      Догорают виденьем креста,

      Как бредет позад дремлющих гумен,

      Оступаясь, лохмотница-мгла…

      Все по-старому: дед, как игумен,

      Спит лохань и притихла метла.

      Лишь чулок – как на отмели верши,

      И с котом раздружился клубок.

      Есть примета: где милый умерший,

      Там пустует кольцо иль чулок,

      Там божничные сумерки строже,

      Дед безмолвен, провидя судьбу,

      Глубже взор и морщины… О Боже —

      Завтра год, как родная в гробу!

      Чтобы медведь пришел к порогу

      И щука выплыла на зов,

      Словите ворона-тревогу

      В тенета солнечных стихов.

      Не бойтесь хвойного бесследья,

      Целуйтесь с ветром и зарей,

      Сундук железного возмездья

      Взломав