Расправа и расплата. Петр Алешкин
Читать онлайн книгу.
смотрел на Николая доброжелательно, с готовностью помочь, поддержать друга, и Анохин стал рассказывать. Рассказывал о своей статье, казавшейся теперь ему наивной, словно он пытался свалить медведя иголкой, о неожиданной смерти начальника милиции Саяпина, о приезде к нему Ачкасова, о документах, о пленке, об утренней встрече с Сарычевым. Перелыгин слушал, морщился, хмурился.
– Дело серьезное… Обмозговать надо. Да-а… Пленка у тебя с собой?
– Нет… Я думаю, может, рассказать Климанову?
– Не, не надо. Ачкасов правильно думал, в Москву надо… И не ждать, пока тебя ухлопают!
– Меня?! – воскликнул Анохин.
– Не меня же?.. А может, и меня… – побледнел, пробормотал Перелыгин. Лицо его стало растерянным. – Ты не тяни, поскорей в Москву… И не трепись, что говорил мне… Зачем… А если помочь чем могу, я всегда рад, – добавил он быстро.
Если бы Анохин был более собран сейчас, он бы увидел, что Перелыгин помощник плохой, и пожалел бы, что рассказал. Но Николай только теперь понял, в какой он опасности. Раньше он был потрясен услышанным от Ачкасова, потом его смертью, догадкой, что это не несчастный случай, а убийство, не думал о себе.
– Считаешь… они узнают, что он у меня был? – спросил Анохин совершенно спокойно.
– Теперь копают… Папку-то с документами при нем, должно быть, нашли. Значит, поймут, что он документы кому-то показывал. А кому он еще мог в общежитии показывать? Кто там живет?
– Рабочие сахзавода.
– Ну вот, кому же, как не тебе… Смотри, нужно опередить.
– Сарычев говорил, что у Ачкасова любовница там… Могут подумать, что он у нее папку хранил, взял и…
– Наивный ты. У девки теперь сорок раз выяснили, был или не был у нее Ачкасов. С папкой или без…
Странно, чем яснее становилось Анохину, что за ним могут начать охотиться, тем спокойнее, собранней, уверенней становился он. Надо действовать, и он будет действовать.
– Они, конечно, не узнают, – продолжал рассуждать взволнованно Перелыгин, – о чем вы говорили, а о пленке тем более… А если никто не видел, как он в твою комнату входил, то и не узнают, что он у тебя был, пока ты сам не признаешься… А тебе признаваться резону нет. Я бы не признался, даже если кто видел… Или сказал бы, что заглядывал, спрашивал, не видел ли я коменданта общежития… Или еще что-нибудь. Спросил и ушел. Тут нужно готовым быть к любым вопросам. Обдумать все…
Анохин смотрел на растерянное бледное лицо всегда уверенного друга, хотел поймать его взгляд, чтоб пошутить, улыбнуться, но никак не мог это сделать. Взгляд Перелыгина ни на секунду не останавливался ни на каком предмете, скользил по столу – с газеты на рукопись, с рукописи на письмо, с письма на ручку, которую он ломал своими толстыми пальцами, она гнулась, готова была вот-вот треснуть, с ручки – на грудь Анохина.
Таким Николай никогда его не видел. Обычно Перелыгин говорил со всеми добродушным покровительственным тоном, часто называл собеседника «отцом», а если разговаривал с несколькими приятелями, говорил им