Золото холодное луны,

      Запах олеандра и левкоя.

      Хорошо бродить среди покоя

      Голубой и ласковой страны.

      Далеко-далече там Багдад,

      Где жила и пела Шахразада.

      Но теперь ей ничего не надо.

      Отзвенел давно звеневший сад.

      Призраки далекие земли

      Поросли кладбищенской травою.

      Ты же, путник, мертвым не внемли,

      Не склоняйся к плитам головою.

      Оглянись, как хорошо кругом:

      Губы к розам так и тянет, тянет.

      Помирись лишь в сердце со врагом —

      И тебя блаженством ошафранит.

      Жить – так жить, любить – так уж влюбляться.

      В лунном золоте целуйся и гуляй,

      Если ж хочешь мертвым поклоняться,

      То живых тем сном не отравляй.

      Это пела даже Шахразада, —

      Так вторично скажет листьев медь.

      Тех, которым ничего не надо,

      Только можно в мире пожалеть.

      В Хороссане есть такие двери,

      Где обсыпан розами порог.

      Там живет задумчивая пери.

      В Хороссане есть такие двери,

      Но открыть те двери я не мог.

      У меня в руках довольно силы,

      В волосах есть золото и медь.

      Голос пери нежный и красивый.

      У меня в руках довольно силы,

      Но дверей не смог я отпереть.

      Ни к чему в любви моей отвага.

      И зачем? Кому мне песни петь? —

      Если стала неревнивой Шага,

      Коль дверей не смог я отпереть,

      Ни к чему в любви моей отвага.

      Мне пора обратно ехать в Русь.

      Персия! Тебя ли покидаю?

      Навсегда ль с тобою расстаюсь

      Из любви к родимому мне краю?

      Мне пора обратно ехать в Русь.

      До свиданья, пери, до свиданья.

      Пусть не смог я двери отпереть,

      Ты дала красивое страданье,

      Про тебя на родине мне петь.

      До свиданья, пери, до свиданья.

      Голубая родина Фирдуси,

      Ты не можешь, памятью простыв,

      Позабыть о ласковом урусе

      И глазах задумчиво простых,

      Голубая родина Фирдуси.

      Хороша ты, Персия, я знаю,

      Розы, как светильники,