Не вступая с классикой в раздоры,

      Птицей не взлетая в небеса,

      «Никогда я не был на Босфоре…», —

      Как Есенин мог бы написать.

      Сколько лет назад… да разве важно!

      Ведь отныне знаю я о том,

      Как тут чайки режут воздух влажный

      И вода вскипает под винтом.

      Как солёный ветер бьёт при этом,

      Как восточной звёздною семьёй

      Иглами османских минаретов

      Вышит полумесяц над землёй.

      В осенний день, когда всё как-то пресно,

      Крупчато-жестковатый, словно соль,

      Припомнился мне снег в районе Бреста,

      У приграничных белорусских сёл.

      Я понимал: там быт – отнюдь не праздник

      И снег его не сделает светлей,

      Но где б ни жить, печальней непролазье

      В душе, чем на земле вовек своей.

      Шёл поезд не спеша в закрытой зоне,

      В купе и коридорах свет не гас,

      Почти всю ночь не спав, устало-сонный,

      С родных пейзажей не спускал я глаз.

      Сезон менялся, обостряя чувства,

      И сердце холодело как река…

      Идут года, но вновь и вновь учусь я

      К непостоянству мира привыкать.

      Звук гитары гавайской

      Мне по-своему мил,

      Но с Макаровым Васькой

      Под неё я не пил.

      Пил под ту, что бренчала

      И пронзала тоской

      О колымских причалах,

      О судьбе воровской.

      И пусть вором я не был,

      И не знал Колымы —

      То же самое небо

      Нас давило, увы!

      То же самое, к счастью,

      Ибо, совестью чист,

      К жизни той я причастен

      Был, как к дереву лист.

      Из глубин непокорных

      От весны до весны

      Его ветви и корни

      Меня к свету несли.

      И в осенних ненастьях

      Я качался и мок,

      Картой пиковой масти

      Падал около ног.

      У чужих или ваших,

      Впрочем, им до того ль,

      Есть ли в листьях опавших

      Своя жизнь, своя боль!..

      О давнишнем себе я

      Не вздыхаю – о, нет.

      Только малость