– Дослушай! будет счастие!

      «Да в чем же, говори!»

      – А вот в чем. Мне на родине,

      Как всякому крестьянину,

      Хотелось умереть.

      Из Питера, расслабленный,

      Шальной, почти без памяти,

      Я на машину сел.

      Ну, вот мы и поехали.

      В вагоне – лихорадочных,

      Горячечных работничков

      Нас много набралось,

      Всем одного желалося,

      Как мне: попасть на родину,

      Чтоб дома помереть.

      Однако нужно счастие

      И тут: мы летом ехали,

      В жарище, в духоте

      У многих помутилися

      Вконец больные головы,

      В вагоне ад пошел:

      Тот стонет, тот катается,

      Как оглашенный, по полу,

      Тот бредит женкой, матушкой.

      Ну, на ближайшей станции

      Такого и долой!

      Глядел я на товарищей,

      Сам весь горел, подумывал —

      Несдобровать и мне.

      В глазах кружки багровые,

      И все мне, братец, чудится,

      Что режу пеунов [57]!

      (Мы тоже пеунятники [58],

      Случалось в год откармливать

      До тысячи зобов.)

      Где вспомнились, проклятые!

      Уж я молиться пробовал,

      Нет! все с ума нейдут!

      Поверишь ли? вся партия

      Передо мной трепещется!

      Гортани перерезаны,

      Кровь хлещет, а поют!

      А я с ножом: «Да полно вам!»

      Уж как Господь помиловал,

      Что я не закричал?

      Сижу, креплюсь… по счастию,

      День кончился, а к вечеру

      Похолодало, – сжалился

      Над сиротами Бог!

      Ну, так мы и доехали,

      И я добрел на родину,

      А здесь, по Божьей милости,

      И легче стало мне…

      – Чего вы тут расхвастались

      Своим мужицким счастием? —

      Кричит разбитый на ноги

      Дворовый человек. —

      А вы меня попотчуйте:

      Я счастлив, видит Бог!

      У первого боярина,

      У князя Переметьева,

      Я был любимый раб.

      Жена – раба любимая,

      А дочка вместе с барышней

      Училась и французскому

      И всяким языкам,

      Садиться позволялось ей

      В присутствии княжны…

      Ой! как кольнуло!.. батюшки!.. —

      (И начал ногу правую

      Ладонями тереть.)

      Крестьяне рассмеялися.

      – Чего смеетесь, глупые, —

      Озлившись неожиданно,

      Дворовый закричал. —

      Я болен, а сказать ли вам,

      О чем молюсь я Господу,

      Вставая и ложась?

      Молюсь: «Оставь мне, Господи,

      Болезнь мою почетную,

      По ней я дворянин!»

      Не вашей подлой хворостью,

      Не хрипотой, не грыжею —

      Болезнью благородною,

      Какая только водится

      У первых лиц в империи,

      Я болен, мужичье!

      По-да-грой именуется!

      Чтоб