По небу бродили свинцовые, тяжкие тучи,

      Меж них багровела луна, как смертельная рана.

      Зеленого Эрина воин, Кухулин могучий

      Упал под мечом короля океана, Сварана.

      Зловеще рыдали сивиллы седой заклинанья,

      Вспененное море вставало и вновь опадало,

      И встретил Сваран исступленный, в грозе ликованья,

      Героя героев, владыку пустыни, Фингала.

      Схватились и ходят, скользя на росистых утесах,

      Друг другу ломая медвежьи упругие спины,

      И слушают вести от ветров протяжноголосых

      О битве великой в великом испуге равнины.

      Когда я устану от ласковых слов и объятий,

      Когда я устану от мыслей и дел повседневных,

      Я слышу, как воздух трепещет от грозных проклятий,

      Я вижу на холме героев суровых и гневных.

      Вздрагивает огонек лампадки,

      В полутемной детской тихо, жутко,

      В кружевной и розовой кроватке

      Притаилась робкая малютка.

      Что там? Будто кашель домового?

      Там живет он, маленький и лысый…

      Горе! Из-за шкафа платяного

      Медленно выходит злая крыса.

      В красноватом отблеске лампадки,

      Поводя колючими усами,

      Смотрит, есть ли девочка в кроватке,

      Девочка с огромными глазами.

      – Мама, мама! – Но у мамы гости,

      В кухне хохот няни Василисы,

      И горят от радости и злости,

      Словно уголечки, глазки крысы.

      Страшно ждать, но встать еще страшнее.

      Где он, где он, ангел светлокрылый?

      – Милый ангел, приходи скорее,

      Защити от крысы и помилуй!

      Змей взглянул, и огненные звенья

      Потянулись, медленно бледнея,

      Но горели яркие каменья

      На груди властительного Змея.

      Как он дивно светел, дивно страшен!

      Но Павлин и строг и непонятен,

      Золотистый хвост его украшен

      Тысячею многоцветных пятен.

      Молчаливо ждали у преддверья;

      Только