Набиваться в друзья к знаменитостям, нет, не по мне,

      сам всего добивался, претит мне вельможная милость;

      я всегда набивался в друзья к черноморской волне,

      и она принимала меня, хоть порою сердилась.

      Я под воду нырял как заправский дельфин, и у дна

      рыб встречал маскируясь, и сердце ликующе пело.

      Мне девчонка в любви признавалась тогда не одна,

      да и я не одной признавался в любви, было дело.

      Облака, как года, проплывали над горной грядой,

      юность талой водой отжурчала и прочь убежала,

      почему-то легко всё даётся, когда молодой,

      хоть умеешь не всё; всё уметь невозможно, пожалуй.

      Я в любимом Крыму не последний, надеюсь, поэт,

      крымской темою я заражён и навеки заряжен,

      потому что меня не салонный запомнил паркет,

      а нагорные ветры и дикие скальные пляжи.

      Из тумана встаёт мыс Мартьян, а за ним – Аю-Даг,

      чайки в небе парят, разве это паренье не чудо? —

      это крымское небо – надёжная крыша бродяг —

      тоже помнит меня, да и я его ввек не забуду.

      Тарханкут ли забыть или, может, забыть Коктебель?

      Или эти морские, пьянящие голову, дали?

      И огромные звёзды пророчили славу не мне ль,

      пусть пока не сбылось, но я знаю, они мне не лгали.

      Набиваться в друзья к знаменитостям? Нет, не пойму!

      Сам добился всего, не юлил, выбирая дорогу.

      Я родился и вырос в прославленном трижды Крыму,

      а в Крыму к знаменитостям всяким привыкли, ей-богу…

      Почему-то всегда пролетаю,

      что ни делаю в жизни – всё зря;

      этих ласточек вольную стаю

      уведут вожаки за моря.

      Потому что подуло с норд-оста,

      потому что краснеет листва,

      и на Крымский родной полуостров

      осень вновь предъявляет права.

      Виноградники