Забуриться, что ль, в кабак «Бристоль»?

      «Южным» ресторанчик звался нежно.

      Здесь мелькнули юность и надежды —

      в этом-то и всей печали соль.

      Ресторанчик «Южный» – шум и чад,

      шарм послевоенный, блеск и драки,

      о прошедших днях сейчас молчат

      новоиспечённые писаки.

      Говорят, помпезным стал «Бристоль»,

      но могу на это лишь заметить:

      как салюту звёзд не обесцветить, —

      Айседоре не затмить Ассоль.

      Грина и Есенина люблю!

      Вспомню их – и в сердце словно талость.

      Сколько за кормою миль осталось!

      Жизнь – она подобна кораблю.

      Порт английский славится – Бристоль.

      Улица – в честь Рузвельта! – всё краше!

      Ради них забыть нам юность, что ль,

      ничего не выйдет – это наше!

      Той гостишки «Южной» бедный быт,

      голь, толкучка, гопники, бандиты,

      и хотел бы, только не забыт

      шарм послевоенных лет несытых.

      Пусть в душе останется мечтой

      ресторанчик, где на скрипке Додик

      «Чардаш» выдавал, и было вроде

      до «Бристоля» уж – подать рукой…

      Ялтинский бриз – запах полыни;

      лавр, кипарис, ливни глициний.

      Кукситься, что ль, вставшему рано?

      Ныне «Бристоль» мне по карману!

      Ныне я царь! Выйду из бара —

      модный кепарь, бриджи, сигара.

      К пляжу пойду в знойную пору,

      всё на виду – город и горы.

      А облака даль укачала,

      чешут бока яхты причалам.

      У «Ореанды» встал супердом.

      Вина Массандры, чаек содом.

      Ялтинский бриз лечит все боли!

      Лавр, кипарис, глянец магнолий…

      Грязная пена, муть до буйков, грузный накат.

      Шторм затихает, не вечно затянуты гайки.

      На берег выброшен труп хвостокола – он скат,

      плоская,