Жизнь как текст. История – автор – роман. Илона Якимова
Читать онлайн книгу.
с много/мало материала Евгений Тарле иллюстрирует на примерах «Саламбо» Флобера и романов Мережковского в целом. Для исторического романиста и та, и другая ситуация равно чревата неудачей. В первом случае – мало достоверного материала, как было у Флобера для «Саламбо» – невозможно создать достоверную картину и для читателя, ибо художественный вымысел перекиснет в тексте в художественное вранье вместо того, чтоб перебродить в художественную правду. В случае «много материала» автор рискует погрязнуть в нем сам и утянуть за собой читателя, не умея выбрать главное – необходимое и достаточное доказательство бытия своего героя, своего персонажа.
Вот что пишет Тарле о Мережковском:
«Когда материала слишком много. Это одолевает романиста, берущего свои темы уже из новой и новейшей истории. Тут материала сколько угодно, хоть отбавляй, и романист сплошь и рядом в этом материале тонет. Возьмите такого способного от природы человека (что он со своими способностями сделал – это другой вопрос, но отказать ему в способностях к писанию исторических романов нельзя), как Мережковский. Он ведь душит нас подробностями, которые терпеливо списывает из литературы, которая у него была под руками, и с головой топит своего Леонардо да Винчи, топит всех героев, которых он поставил в свое сочинение, трилогию. И ничего не получается – не получается, потому что он постоянно оглядывается на свои источники и ему кажется, что чем больше он их берет, тем живее будет. Он берет Юлиана Отступника. Он в IV веке берет пьяницу, который всё время ругается, но ругается длиннейшими цитатами из Тертуллиана, который жил за несколько сот лет до этого пьяницы. Мережковскому заметили, что вряд ли пьяница этот может отличаться такой эрудицией в тот момент, когда ему хочется ругаться».
Кроме умения работать с историческими источниками, умения извлечь зерно истории из плевел бытовых подробностей, Евгений Викторович упоминает совершенно, на мой взгляд, неформулируемую вещь. Чему и почему мы, читатели, верим в историческом романе? И какая степень веры более полная – вера в историческую правду или в правду художественную? И каким образом осуществляется магия сотворения книги, как бы рожденной в те века, о которых идет речь в тексте, рожденной не нашим современником, а человеком минувшего? Нет тут однозначного ответа.
Вот что говорит Тарле о Пушкине:
«Очарование „Капитанской дочки“ таково, что вы все можете наизусть знать ее, и знать великолепно всю историю создания „Капитанской дочки“, и вам всё равно будет казаться, что Пушкин в самом деле нашел где-то в дворянской усадьбе эти записки и только издал их и снабдил эпиграфами, а остальное – это не его».
Для меня первейшее место на шкале оценке мастерства автора и занимает этот вариант – когда текст кажется порождением автора своего, не нашего века. Что для этого нужно? Очень тонкое чутье к материалу – и «вживаться любой ценой». Тарле прямо говорит о том, что нужен высочайший талант, чтобы выдать текст, как бы