Поэзия, ты – навык очищенья

      от инея, осевшего в сплетеньях

      курчавых проводов, и лучше обратиться

      к пейзажу любования, а то…

      Как звать его – Аксесий, Идофей?

      Не Персефон – и слава Богу, значит, нагота

      легко докажет очевидное: он весь

      замолчан мифом, но шерстистый куст – зацвёл

      овечьей белизной, не греющей взрастанье;

      должно быть, стадо пробегало мимо,

      пообтерев боками цепкую натуру:

      душа – изъятие из пола, не иначе,

      но время оседает звёздным хладом в волосах

      быстрей, чем слово успевает.

      Война граничит с перемирьем,

      себя не отрицая, соблюдая луч,

      хранящий разделенье территорий:

      продлится стройка дольше,

      чем время, полное имён;

      о благородстве гаснущих металлов

      кто вспомнит, расплескав тосол

      по запчастям, душе необходимым?

      Гуляющий по стройке в ранний час

      притаптывает время, и в пыли

      бетонной различит едва ли крылья.

      Придавлен город сыростью, когда

      волной влечётся пробужденье

      к учебнику, к последним властным главам.

      Витой металл; пружинящий, как слово, блеск,

      верёвка, по какой взбиралось детство;

      полно обозначений, тщательно хранивших

      горючий свет, что ржавчину повергнет:

      разлитой нефтью омывает море

      всю память о походах к дальним ранам,

      каким не нужно утоленья, кроме

      яснейших очертаний

      на школьной карте.

      На усилителе начертан герб – иначе,

      хиджабной тканью слёзы утирая,

      выходит пауза на свежий воздух,

      где стробоскопной пахотой маячат

      огни, по чернозему пробираясь:

      осталось верить, что уместится в иглу —

      с пластинки считанная тьма.

      Предгорье вынув из кармана,

      в слова насыпав горечь луговых

      сладчайших трав, танцуй(,)

      простор, пришедший обретать

      ночные очертанья человека,

      сквозь ритм к победе пробираться,

      толпу расталкивая.

      Передвижной кавказской дискотеки

      нам счастье брезжило, покуда с хрипотой

      моторы тракторные бороздили

      неясный берег музыки зацветшей,

      где соловьиные гортанные щелчки

      включают-выключают свет надречный

      и крутится зеркальный шар – составлен

      из всех осколков, что героя отразили,

      но позабыли отраженье.

      Тетрадь листается прибрежным ветром

      всё дальше в тишь: мы рады усложненью

      учебных матерьялов, полнящихся светом,

      готовя развлечение для