Где ни бродил с душой унылой,

      Как ни текли года, –

      Всё думу слал к подруге милой

      Везде я и всегда.

      Везде влачил я, чужд забавам,

      Как цепь, свою мечту:

      И в Альбионе величавом,

      И в диком Тимбукту,

      В Москве, при колокольном звоне

      Отчизну вновь узрев,

      В иноплеменном Лиссабоне,

      Средь португальских дев,

      И там, где снится о гяуре

      Разбойнику в чалме,

      И там, где пляшет в Сингапуре

      Индейская альмэ,

      И там, где города под лавой

      Безмолвствуют дома,

      И там, где царствует со славой

      Тамеа-меа-ма,

      Когда я в вальсе мчался с дамой,

      Одетою в атлас,

      Когда пред грозным далай-ламой

      Стоял я, преклонясь,

      Когда летел я в авангарде

      На рукопашный бой,

      Когда на мрачном Сен-Готарде

      Я слушал ветра вой,

      Когда я в ложе горе Теклы

      Делил, как весь Берлин,

      Когда глядел на пламень Геклы,

      Задумчив и один,

      В странах далеких или близких,

      В тревоге тяжких дней,

      На берегах миссисипийских,

      На высях Пиреней,

      На бурном море, без компаса,

      В лесу, в ночной поре,

      В глухих степях на Чимборасо,

      В столице Помаре, –

      Где ни бродил с душой унылой,

      Как ни текли года, –

      Всё думу слал к подруге милой

      Везде я и всегда.

      Зовет нас жизнь: идем, мужаясь, все мы;

      Но в краткий час, где стихнет гром невзгод,

      И страсти спят, и споры сердца немы, –

      Дохнет душа среди мирских забот,

      И вдруг мелькнут далекие эдемы,

      И думы власть опять свое берет.

       –

      Остановясь горы на половине,

      Пришлец порой кругом бросает взгляд:

      За ним цветы и майский день в долине,

      А перед ним – гранит и зимний хлад.

      Как он, вперед гляжу я реже ныне,

      И более гляжу уже назад.

      Там много есть, чего не встретить снова;

      Прелестна там и радость и беда;

      Там много есть любимого, святого,

      Разбитого судьбою навсегда.

      Ужели всё душа забыть готова?

      Ужели всё проходит без следа?

      Ужель вы мне – безжизненные тени,

      Вы, взявшие с меня, в моей весне,

      Дань жарких слез и горестных борений,

      Погибшие! ужель вы чужды мне

      И помнитесь, среди сердечной лени,

      Лишь изредка и темно, как во сне?

      Ты, с коей я простилася,