Железные зерна. Виктор Гусев-Рощинец
Читать онлайн книгу.
неотвратимостью вышней кары, и скорей всего за то, что я на протяжении многих лет так безжалостно отвергал сонмы нежных претенденток на мою вдовствующую руку и одинокое сердце. Как известно, фаворитов не любят, и чем выше отметка фаворита на ценностной шкале человеческих свойств, тем выше степень этой нелюбви, при первом же подходящем стечении обстоятельств, грозящем перерасти в подлинную ненависть; а коль скоро это произойдёт – берегитесь: будь вы даже непорочны, как дева Мария, тень этой ненависти падёт на вас и, отразившись ещё раз (если только тень может отразиться), накроет всех тех, кто пользуется вашим особым доверием или симпатией; тогда «раскол» неминуем, а его последствия, если попытаться изобразить их в виде некоторого, как мы говорим, «дерева последствий», расположатся на другой шкале, – назовём её условно шкалой административно-общественных мер, – где самым мягким будет «рассмотрение вопроса о психологическом климате в коллективе», а самым суровым – ваше собственное горячее желание «бежать куда глаза глядят». Механизм этот изучен до тонкостей и работает примерно так же, когда речь идёт о возлюбленной (чего я, повторяю, к счастью, не испытал, но знаю примеры) и всё отличие здесь только в том, что линия «раскола» в этом, втором, случае проходит по границе, отделяющей мужское сословие коллектива от его женской половины. Если когда-нибудь я уйду с «фирмы», то пятьдесят процентов за то, что я уйду именно по причинам подобного свойства. Вторые пятьдесят процентов будут обязаны своим происхождением «шефу».
Коля сам поднимает трубку, в ответ на моё «Привет, зайди» протягивает нечто вроде длинного «аха» и через минуту появляется в кабинете. Распахнутые полы халата, пролетев от двери к столу, повисают обезветренными парусами. Я встаю, мы обмениваемся рукопожатием. Рука у него шероховато-твёрдая, сильная, глаза, ещё затуманенные «делом», подплывают медленно, как корабли, нагруженные взятой в бою добычей. Он садится в мягкое кресло для посетителей, которое стоит справа от меня, в углу, образованном стеной и книжным шкафом. Его сжатые – нижняя тетивой лука – губы обнажают намерение молчать до тех пор, пока не упадёт слово признания. А может быть я ошибаюсь, и его сегодняшняя молчаливость имеет другую причину; последнее время он заходил ко мне только по делам и если оставался просто поговорить, то вскоре я улавливал окрест ветерок нетерпения, и это было как если бы вдруг барометр пошёл на «дождь», в то время как ни одна примета ещё не говорит о нём, разве что смолкли птицы, но ты замечаешь это не сразу, а когда заметил, то и предпринять, в сущности, ничего не можешь, кроме как убраться куда-нибудь под крышу. Из двух версий о природе взаимного тяготения я склоняюсь к той, что полагает его причиной не различие, а сходство характеров. Какие-то фундаментальные структуры наших душ (хотел сказать: личностей; но – нет, – понятие «личность» напоминает мне ковшик, стремящийся вычерпать