Моя мечта надменна и проста:

      Схватить весло, поставить ногу в стремя

      И обмануть медлительное время,

      Всегда лобзая новые уста.

      А в старости принять завет Христа,

      Потупить взор, посыпать пеплом темя

      И взять на грудь спасающее бремя

      Тяжелого железного креста!

      И лишь когда средь оргии победной

      Я вдруг опомнюсь, как лунатик бледный,

      Испуганный в тиши своих путей,

      Я вспоминаю, что, ненужный атом,

      Я не имел от женщины детей

      И никогда не звал мужчину братом.

      Я – попугай с Антильских островов,

      Но я живу в квадратной келье мага.

      Вокруг – реторты, глобусы, бумага

      И кашель старика, и бой часов.

      Пусть в час заклятий, в вихре голосов

      И в блеске глаз, мерцающих, как шпага,

      Ерошат крылья ужас и отвага,

      И я сражаюсь с призраками сов…

      Пусть! Но едва под этот свод унылый

      Войдет гадать о картах иль о милой

      Распутник в раззолоченном плаще, —

      Мне грезится корабль в тиши залива,

      Я вспоминаю солнце… и вотще

      Стремлюсь забыть, что тайна некрасива.

      Читатель книг, и я хотел найти

      Мой тихий рай в покорности сознанья.

      Я их любил, те странные пути,

      Где нет надежд и нет воспоминанья.

      Неутомимо плыть ручьями строк,

      В проливы глав вступать нетерпеливо,

      И наблюдать, как пенится поток,

      И слушать гул идущего прилива!

      Но вечером… О, как она страшна,

      Ночная тень за шкафом, за киотом,

      И маятник, недвижный, как луна,

      Что светит над мерцающим болотом!

      У меня не живут цветы,

      Красотой их на миг я обманут,

      Постоят день, другой, и завянут,

      У меня не живут цветы.

      Да и птицы здесь не живут,

      Только хохлятся скорбно и глухо,

      А наутро – комочек из пуха…

      Даже птицы здесь не живут.

      Только книги в восемь рядов,

      Молчаливые, грузные томы,

      Сторожат вековые истомы,

      Словно зубы в восемь рядов.

      Мне продавший их букинист,

      Помню, был и горбатым, и нищим…

      …Торговал за проклятым кладбищем

      Мне продавший их букинист.

      Это было не раз, это будет не раз

      В нашей битве глухой и упорной:

      Как всегда, от меня ты теперь отреклась,

      Завтра, знаю, вернешься покорной.

      Но зато не дивись, мой враждующий друг,

      Враг мой, схваченный темной любовью,

      Если стоны любви будут стонами мук,

      Поцелуи – окрашены кровью.