Креонт

      К нам близится; с ним ратников немало.

      О старцы дорогие! В вас одних

      Предел я вижу своего спасенья.

      Не бойся, друг! Хоть мы и старцы – сила

      Земли афинской вечно молода.

      Селяне благородные Колона!

      Я вижу, страх напрасный ваши очи

      ⁷³⁰ Вдруг затуманил при моем приходе.

      Зачем робеть вам и недобрым словом

      Меня встречать? Я не со злом пришел.

      И сам я стар, и знаю, что ваш город

      В Элладе славен силою своей.

      Нет; послан я – его, такого ж старца,

      Уговорить вернуться в землю Кадма.

      Того желает не один лишь муж,

      Нет, город весь; а послан я, как родом

      Ему ближайший и печальник первый.

      ⁷⁴⁰ А ты, Эдип несчастный, не отринь

      Желаний наших: в дом родной вернись!

      Тебя кадмейцы все зовут по праву,

      И всех усердней – я. Я был бы худшим

      Из всех людей, когда б ответной боли

      Твои страданья не внушали мне.

      Ты здесь, несчастный, средь чужих чужой,

      Скиталец вечный; жизнь полна лишений;

      Одна опора – дева молодая.

      Жаль и ее мне; мог ли кто подумать,

      Что на нее такой падет позор?

      ⁷⁵⁰ Все о твоей печется нищей доле,

      Не зная мужа, всякому добыча.

      О стыд! О жалость! О каким бесславьем

      И ты, и я, и весь наш род покрыт!

      О ради бога – ведь того не скроешь,

      Что́ на глазах у всех, – Эдип несчастный,

      Послушайся меня, вернись без спора

      К родному очагу, в отцовский град.

      С Афинами простимся дружелюбно —

      Они достойны нашей ласки – все же

      Чтить выше всех повелевает Правда

      ⁷⁶⁰ Твой край родной, которым вскормлен ты.

      Вития дерзкий, что во всяком деле

      Умеешь слов лукавым изворотом

      Вид лживый правды кривде придавать!

      Зачем меня ты искушаешь, сети

      Вторично стелешь мне таких мучений,

      Что всех больнее сердцу моему?

      Когда, внезапным ужасом сраженный,

      Как избавленья я изгнанья жаждал —

      Ты утолить меня не пожелал.

      Когда же стих прибой мятежной страсти,

      И стал мне мил уют домашней сени —

      ⁷⁷⁰ Тогда безжалостно меня изгнал ты,

      Презрев родства ненарушимый долг!

      И вот теперь, когда народ афинский

      Прием мне благосклонный оказал,

      Меня сманить задумал ты коварно

      Красивой оболочкой темных дел.

      К чему? Любовь взаимностью сладка:

      Оставь меня! Когда, нуждой томимый,

      Ты лишь отказ встречаешь у людей,

      Позднее же, когда беде конец,

      К тебе спешат с ненужною подмогой, —

      ⁷⁸⁰ Ужель на ласку лаской ты ответишь?

      Такая же и здесь твоя услуга:

      В ней на словах добро; на деле ж – зло.

      В чем это зло – скажу гостеприимцам!

        Да,