Намерения скрывают лица

      Изменчивого бытия.

      Давно упразднена граница

      Условностей, и жизнь твоя

      Не стоит медного гроша,

      Когда купюрами шурша,

      Ты слушаешь едва дыша,

      Как делаются ставки.

      Здесь три шестерки,

      Три туза,

      И скрыта козырная дама,

      Ее бесстыжие глаза

      Сквозь дымку серого тумана,

      Глядят пороком и тоской.

      И слышен, слышен голос твой —

      Поверженный печальный бес —

      Блудниц хозяин и повес.

      Тебе отведена граница

      Преступных и полезных дел,

      И попущений вереница

      Имеет в Божестве предел.

      Но нет границ людских падений,

      Свободный, гордый человек,

      Тебя обставит злобный гений,

      В коварный и преступный век.

      Я хотел бы жить с тобою,

      Посреди полей под небом,

      С той российской голытьбою,

      С молоком и черным хлебом.

      Чтобы ты была простушкой,

      В белом ситцевом платочке,

      Чтобы на часах с кукушкой,

      Вместо цифр стояли точки.

      Чтобы в летний день воскресный,

      Колокол звонил к обедне,

      И в церквушке нашей тесной,

      Ты стояла бы последней.

      В долгой складчатой юбчонке,

      Тихо зажигая свечи,

      Длинною рукою тонкой,

      Осеняя лоб и плечи.

      В твоем лице монгольские черты,

      Степного ветра молодые стрелы,

      Раскосый взгляд миндальной красоты,

      Загаром отшлифованное тело.

      Не важны для тебя ни дом, ни сад,

      Изгиб стопы прекрасно помнит стремя,

      Покой оседлости тебе как яд —

      Твоя семья – кочующее племя.

      В твоем лице я поклоняюсь всем,

      Смотрящим в горизонт, где неба своды,

      Великим сочинителям поэм,

      Певцам пути, певцам свободы.

      Всходило солнце в шесть утра,

      Сначала освещало раму,

      Затем портьеру, часть ковра

      И спящую тихонько маму.

      Свет огибал овал плеча,

      Изгиб руки, волос колосья,

      И яркость первого луча,

      Делила мир на до и после.

      Из ритуалов всех

      Люблю один,

      Когда, склонившись,

      Раб и господин,

      Друг перед

      Другом,

      Закрытые священным

      Кругом.

      Один благословляет,

      Сложив перста,

      Другой смиряет

      Мятежные уста —

      Хвала, хвала тебе,

      Судьба, —

      За