В период коротких закатов

      Кусается злее недуг.

      Туман под деревьями матов,

      А воздух холодный – упруг.

      Ночная тревожная птица

      Визгливо ругает росу…

      И очень легко заблудиться

      В себе, как в дремучем лесу.

      Всю-то жизнь мой отец слесарил,

      Почитая свой труд за честь.

      Под руками его плясали

      Все металлы, что в мире есть.

      Размечал заготовки, резал

      И паял, и клепал – за грош.

      И шутил:

      – Я тебе из железа

      Чёрта сделаю, если хошь…

      А теперь, как его не стало,

      Прихожу я с вопросом:

      – Бать,

      Из какого, скажи, металла

      Мне для сердца броню склепать?

      Слишком много на нём отметин —

      Так болит, что уж мочи нет…

      Прошуршал над погостом ветер

      И принёс мне отцов ответ:

      – Ты, сынок, только с виду умный,

      А на деле – совсем дурак.

      Тех, кто ходит с плитой чугунной

      Вместо сердца, полно и так.

      Ты подумай-ка головою:

      С железякой в груди ты б смог?

      А болит… Знать, оно живое,

      И ты этим гордись, сынок…

      Под небом пыльным и сухим,

      Меж двух сквозных степей,

      Живет адептом строгих схим,

      Отшельником репей.

      От зноя жилист он и чёрн,

      Тревожен, как беда.

      Корнями в выветренный дёрн

      Вцепился навсегда.

      Когда тебе у той черты

      Случится проходить,

      Не пожалей глотка воды

      И дай ему попить.

      В зоревых, тяжёлых росах,

      В стылой сумеречной мгле

      По земле блуждает посох,

      Дыры делая в земле.

      Сеет смуту и раздоры,

      И судачат старики:

      – Бродит в поисках опоры,

      Твёрдой, праведной руки…

      Храм рождался тяжело,

      Туже истины.

      Собиралось всё село

      Возле пристани.

      И стучали молотки

      Лето целое.

      Поднималось у реки

      Чудо белое.

      В небеса взметнулся крест

      Ярким всполохом.

      Долгожданный Благовест

      Грянул колокол!

      Висели дома на высоких дымах —

      Отчаянно печи чадили в домах,

      И в каждой четвертой по счету печи

      Румянили к Пасхе бока куличи.

      Клубился ванильный над крышами дух,

      Творились молитвы устами старух,

      И вздох колокольный летел до небес,

      И верили люди:

      – Спаситель воскрес!..

      Даже глухие его услыхали.

      Даже немые вскричали в ответ…

      Он разрастался, уже не стихая,

      Мощной волною врывался в рассвет!

      В небе клубился и падал