Я укушу тебе ухо за эту насмешку.

      Не кусайся, добрый гусь.

      У тебя горько-сладкое остроумие, а это очень острый соус.

      А разве горько-сладкие яблоки – дурная приправа к хорошему гусю?

      Ну, твое остроумие растягивается, точно лайка; из одного дюйма можно его расширить до локтя.

      Я растягиваю его до слова «ширина»: присоедини это понятие к слову «гусь» – выйдет, что ты в ширину и длину огромный гусь.

      Ну, не лучше ли так шутить, чем стонать из-за любви? Теперь ты общителен, теперь ты – Ромео, теперь ты – тот, что ты на самом деле, такой, какой ты по своим врожденным и приобретенным качествам. А эта слюнявая любовь похожа на шута, что мечется туда и сюда, чтобы спрятать свою шутовскую палку в какую-нибудь дыру.

      Стой, стой, довольно!

      Ты останавливаешь меня; это называется – гладить против шерсти.

      Не останови тебя, так ты будешь говорить без конца.

      Ты ошибаешься. Я не стал бы распространяться, так как дошел уже до самой сути моей речи и намеревался кончить ее.

      Вот славный наряд!

      Парус! Парус!

      Целых два: мужская рубаха и юбка.

      Пьетро!

      Слушаю.

      Мой веер, Пьетро!

      Добрый Пьетро, прикрой ей лицо веером: он красивей.

      Доброго утра, синьоры.

      Доброго вечера, прекрасная синьора.

      Да разве теперь вечер?

      Да, не менее того, уверяю вас. Бесстыдная стрелка солнечных часов указывает уже на полдень.

      Убирайтесь! кто вы такой?

      Это, милая женщина, человек, который сотворен Богом во вред себе самому.

      Ну, право же, это хорошо сказано! Во вред себе самому, – так что ли? Синьоры, не может ли кто из вас сказать мне, где мне найти молодого Ромео?

      Я могу сказать. Но когда вы найдете его, он будет старше, чем теперь, когда вы его ищете. Я самый младший из людей с этим именем, если не худший.

      Вы хорошо говорите.

      Вот как! Да разве худшее может быть хорошим? Очень удачно, очень умно!

      Синьор, если вы и есть Ромео, то мне нужно поговорить с вами по секрету.

      Сводня, сводня, сводня! Ату ее!

      Кого ты там травишь?

      Не зайца, синьор, а если и зайца, то это заяц в постном