Отец мой, здравствуй.

      Benedicite!

      Чей слышу я привет в столь ранний час?

      Мой сын, что так поднялся спозаранку?

      Должно быть, ты расстроен чем-нибудь.

      У старика в глазах –  всегда забота,

      А где она, там вовсе не до сна;

      Но там, где спать расположилась юность

      Беспечная, там крепкий сон царит;

      Поэтому, приход твой ранний служит

      Порукой мне, что иль взволнован ты,

      Иль в эту ночь в постель ты не ложился.

      Последнее верней –  провел я время

      Приятнее.

      Пусть Бог простит твой грех!

      Ты ночь провел, должно быть, с Розалиной?

      Нет, мой отец; забыл я это имя

      И горе то, что заключалось в нем.

      Но где ж ты был?

      Я пировал с врагами,

      И рану мне внезапно там нанес

      Один из них; он –  тоже ранен мною,

      И оба мы нуждаемся теперь

      В твоем, отец, святом уврачеваньи.

      В моей душе я злобы не ношу:

      И за себя, и за врага прошу.

      Яснее, сын, в загадках толку нет:

      На них дают загадочный ответ.

      Так слушай. Я всем сердцем полюбил

      Дочь старого синьора Капулетти,

      Да и она мне сердце отдала.

      Все слажено, и остается только

      Тебе союз наш браком завершить.

      Как, где, когда мы встретились, влюбились

      И клятвами друг с другом обменялись –

      Я расскажу об этом по пути;

      Теперь я вот о чем тебя прошу:

      Чтоб обвенчал сегодня же ты нас.

      Святой Франциск, какой переворот!

      Ужели ты оставил Розалину,

      Которую так горячо любил?

      У молодых людей любовь не в сердце,

      А лишь в глазах! Jesu Maria! сколько

      На бледные вот эти щеки пролил

      Ты горьких слез, и все из-за нее!

      Как много ты растратил горькой влаги

      В приправу той нетронутой любви,

      Которая тебе уж не по вкусу!

      Еще пары твоих глубоких вздохов

      Не высохли от солнечных лучей,

      Еще твои отчаянные стоны

      И до сих пор звучат в моих ушах,

      Со щек твоих еще не смыты пятна

      От прежних слез. Ромео, если был

      Когда-нибудь ты сам собою, если

      Ты горевал и горести твои

      Посвящены все были Розалине,

      То неужель так изменился ты?

      Признайся, что правдиво изреченье:

      Коль твердости в мужчинах нет, тогда

      И женщинам простительно паденье.

      Ты за любовь к ней сам меня бранил.

      Не за любовь,