Улыбаясь, убираю телефон. Очень полезное знакомство я случайно приобрел. Но вообще-то мальчишка хороший. В сложном возрасте просто, кусается, это я очень хорошо понимаю.

      Смотрю на постель брата, она пустая и аккуратно застелена. Потом перевожу взгляд на пол, куда он свалил с компьютерного кресла мои шмотки. Педант хренов.

      Еще раз заглядываю в телефон. Гордеевой в сети нет. Рыжая бестия, хоть слово бы написала.

      Наконец поднимаюсь, прихватываю с собой пару вещей с пола и иду сразу на кухню, откуда раздаются голоса. На ходу комкаю футболку и швыряю брату в голову. Ангельским тоном толкаю вдогонку:

      – Доброе утро, Фимочка.

      – Гордей, какая же ты с-с-с-скотина!

      Эту свистящую «с» Ефим тянет очень долго и, как обычно, переобувается в воздухе, натолкнувшись на предупреждающий взгляд нашей матери.

      – Умница, сыночек.

      – Литературное вообще-то слово хотел сказать, – ворчит брат.

      – Ну охренеть ты литератор, – я срываюсь на откровенный ржач.

      – Гордый, я тебе в личку таких эпитетов сейчас накидаю, ошалеешь.

      Запускаю руку в волосы и тяну:

      – Режим ожидания активирован, Фим.

      Мама со стуком ставит на стол кружку и одергивает:

      – Ну-ка, ша!

      Мы послушно притихаем. Переглядываемся с Ефимом, как всегда, улавливая мысли друг друга. Договариваемся стопорнуть шутливую перепалку.

      Мама обводит нас ироничным взглядом и сообщает саркастически:

      – Ну просто мальчики-зайчики, такое раскаяние в глазах. Почти искреннее. Гордей, вареные яйца и салат положить или справишься?

      – Справлюсь.

      – Хорошо, я побежала.

      – А че так рано? – тянусь к миске с салатом, но она шлепает меня по руке.

      – Вечером уйти надо раньше. Иди умойся, Дюш.

      Она отпивает чай из большой кружки и выуживает из кармана брюк телефон. Зажимает его между плечом и ухом, пока достает для меня тарелку. Говорит в динамик сосредоточенно:

      – Да? Ничего страшного. Давайте там, хорошо. Гордей точно