Звон и гуд… И тракторы рычат у перевозов,

      Кони ржут, скрипят грузовики,

      Сизо-масляна идёт вода с навозом,

      И толкутся волны поперёк реки.

      Густо-чёрный выстилая дым,

      Буксирок, вцепившись невподым,

      Тянет баржи две, как две скалы.

      Двухэтажные, легки, белы,

      Разминутся пароходы, радостно гудя.

      И деревни целые – плотами

      С избами, коровами, бельём и петухами

      Медленно спускаются, реку загромоздя.

      А и в русле не одна дорожка:

      Не гребём – теченье выбивает

      В мирную воложку,

      В нераспуганную тишь

      Рыба на-солнце серебряно взыграет,

      Юркнет птица в островной камыш.

      Изливает с неба синева.

      Вёсла трепетные вывесим – и движемся едва.

      Что-то дед смолёный ладит топором…

      С ним малыш, две удочки забросил…

      Нестерпимо брызжут серебром

      И топор, и капли с наших вёсел…

      И опять затягивает в стрежень.

      И блеснёт едва повыше осоки

      Уцелевшей церкви в глубине прибрежья

      Крест – и серенькие куполки…

      Вечер. Солнце западёт за берег горный,

      И вода сгустеет в изумруд,

      И огни зажгутся в белых знаках створных,

      Шумы дня притихнут и замрут.

      Отразятся с кручи в стынущие воды

      Скалы, обнажённые породы,

      Купы лиственных и пики чёрные хвои, –

      Бакенщик, старик рыжебородый,

      Объезжает бакены свои.

      И уж на ночь, только солнце сгаснет,

      Водный путь отмечен столбовой –

      Там, где горный берег – бакен красный,

      И – зелёный там, где луговой.

      Исчезают тени, и мягчеет небо.

      Проступает точка первая Денеба{6},

      Все созвездья выводя изглубока.

      Плёс утих. Ни лодки рыбака.

      Осеняет Волгу только звёзд шатёр.

      Ну, и нам на берег: сушняка

      Подсобрать да развести костёр.

      От костра всё сразу потемнеет –

      Волга, небо, прибережья глубь,

      Мы – к огню плотней и ждём, пока поспеет

      В котелке картошка или суп.

      Из-под крышки сладкий пар клубится,

      Зверь-костёр клыками сучья рвёт,

      По воде прошлёпают неслышно плицы{7},

      Проскользит, сверкая, пароход

      И, по тёмной глади бледным светом мрея,

      В полноту беззвучной ночи канет…

      В смуглых отсветах лицо Андрея,

      Лоб его печаль пытливая туманит.

      Внутренне сцеплённых выводов коварство

      Вот не ждал, куда его направит! –

      «Оглянись, Сергей, подумай.

      Чувствуешь, как давит

      На тебя, на всех нас – государство?»

      Я смотрю на звёздный свод извечный,

      Слышу вольный шорох всплесков в тишине

      И от всей души, чистосердечно

      Удивляюсь: «Давит? Государство? Не-е».

      После гребли по телу приятная истома,

      Что к краям –