Мода и границы человеческого. Зооморфизм как топос модной образности в XIX–XXI веках. Ксения Гусарова
Читать онлайн книгу.
острый нос, на котором крепится пенсне; за ним поблескивают маленькие змеиные глазки. Близорукость является едва ли не единственной правдивой чертой этого образа – чертой, которой, по-видимому, Линн Линтон придавала большое значение, в частности, наделив ею свое alter ego, главную героиню романа 1880 года «Бунтарка». Турнюр ее платья покрыт крупными контрастными полосами, причем на светлых красуется надпись «Субботнее обозрение», подчеркивая, что журналистка работает по заказу и в рамках определенного медиаформата.
Модный в это время фасон женских платьев давал карикатуристам богатую почву для всевозможных визуальных аналогий, отдельные примеры которых, иллюстрирующие тенденцию изображать трансформацию женщин в существ иных видов, были рассмотрены в предыдущем разделе. Морган, работавший в основных изданиях – конкурентах «Панча» «Томагавк» и «Потеха» (Fun), не мог не знать зооморфную серию карикатур Сэмборна, начатую за полгода до того. Одно из первых изображений в этом цикле представляло женщину, чья модная прическа превратилась в огромного паука. Однако наиболее яркие образы женщин-насекомых, где турнюр становится полосатым брюшком осы или надкрыльями жука, были созданы Сэмборном позднее, начиная с 1869 года. Морган будто предвосхищает этот прием, визуально уподобляя Линн Линтон назойливому насекомому-вредителю. Форма и расположение полосок приводят на ум колорадского жука, который как раз в это время, с конца 1850‑х годов, стал серьезной сельскохозяйственной проблемой в США. Эта негативная характеристика объединяет в себе отсылки к гендеру и профессиональному статусу: отмеченные «брендом» газеты полосатые «надкрылья» выступают символом принадлежности к журналистской корпорации. Более того, они указывают на редакционную политику конкретного издания как на позицию, которой Линн Линтон облекается, будто хитиновой броней; и в то же время это турнюр – узнаваемая деталь женского костюма того времени, неизбежно упоминаемая в дискуссиях о моде и морали. Можно интерпретировать эту деталь как намек на то, что Линн Линтон променяла свою женственность на служение сенсационной журналистике – безусловно, даже в конце 1860‑х годов журналистская карьера отнюдь не была для женщин нормой, хоть уже и не являлась чем-то совершенно неслыханным, как двадцатью годами ранее, когда Элайза Линн делала первые шаги на этом поприще.
На столе за мольбертом стоят флаконы с надписями «Яд» (venom) и «Желчь» (gall) – возможно, отсылая к метафорическим чернилам или краскам, которыми Линн Линтон живописует портрет современной девушки. Но может быть, это своего рода «ликеры» или «тоники», которыми она подкрепляет свой боевой дух. Карикатурист придал облику своей героини анималистические черты (наряду с упомянутыми выше плоским лбом обезьяны или лягушки и змеиными глазками, нельзя не отметить сходство профиля Линн Линтон на этом рисунке с крысиной мордой) и «энтомологические» (даже своей позой близоруко склонившаяся над мольбертом Линн Линтон скорее напоминает