Оплошал Дадон отсрочкою.

      Не твердил он верно в азбуке:

      Не откладывай до завтрого,

      Что сегодня можешь выполнить.

      Разошлися все придворные.

      Ночь меж тем уже сгущалася,

      Царь Дадон в постелю царскую

      Вместе с милой лег супругою,

      С несравненной Милитрисою,

      Но спиной оборотился к ней:

      В эту ночь его величеству

      Не играть, а спать хотелося.

      Милитрисина служаночка,

      Зоя, молодая девица,

      Ангел станом, взором, личиком,

      Белой ручкой, нежной ножкою,

      С госпожи сняв платье шелково,

      Юбку, чепчик, ленты, кружева,

      Всё под ключ в комоде спрятала

      И пошла тихонько в девичью.

      Там она сама разделася,

      Подняла с трудом окошечко

      И легла в постель пуховую,

      Ожидая друга милого,

      Светозара, пажа царского:

      К темной ночке обещался он

      Из окна прыгнуть к ней в комнату.

      Ждет, пождет девица красная:

      Нет, как нет всё друга милого.

      Чу! бьет полночь – что же Зоинька?

      Видит – входят к ней в окошечко…

      Кто же? друг ли сердца нежного?

      Нет! совсем не то, читатели!

      Видит тень иль призрак старого

      Венценосца, с длинной шапкою,

      В балахоне вместо мантии,

      Опоясанный мочалкою,

      Вид невинный, взор навыкате

      Рот разинут, зубы скалятся,

      Уши длинные, ослиные

      Над плечами громко хлопают;

      Зоя видит и со трепетом

      Узнает она, читатели,

      Бендокира Слабоумного.

      Трепетна, смятенья полная.

      Стала на колени Зоинька,

      Съединила ручку с ручкою,

      Потупила очи ясные

      Прочитала скорым шопотом

      То, что ввек не мог я выучить:

      Отче наш и Богородице,

      И тихохонько промолвила:

      "Что я вижу? Боже! Господи…

      О Никола! Савва мученик!

      Осените беззащитную.

      Ты ли это, царь наш батюшка?

      Отчего, скажи, оставил ты

      Ныне царствие небесное?"

      Глупым смехом осветившися,

      Тень рекла прекрасной Зоиньке:

      "Зоя, Зоя, не страшись, мой свет,

      Не пугать тебя мне хочется,

      Не на то сюда явился я

      С того света привидением. —

      Весело пугать живых людей,

      Но могу ли веселиться я,

      Естьли сына Бендокирова,

      Милого Бову царевича,

      На костре изжарят завтра же?"

      Бедный царь заплакал жалобно.

      Больно стало доброй девушке.

      "Чем могу, скажи, помочь тебе.

      Я во всем тебе покорствую".

      – "Вот что хочется мне, Зоинька!

      Из