Второй фронт. Антигитлеровская коалиция: конфликт интересов. Валентин Фалин
Читать онлайн книгу.
и французами – соглашение общего плана с Берлином[219]. Сталина устроило бы, за неимением лучшего, взаимопонимание, которое сообщало бы известную свободу маневра в условиях, когда ход и смысл событий в Европе ему не подчинялись.
Не очутиться бы один на один с агрессором, а то и с двумя агрессорами кряду, отнести как можно дальше час свидания с истиной – было тогда у главы советского режима профилирующей заботой. Если бы сыскались демократические правительства, готовые ради самих себя не пренебрегать интересами СССР, Сталин, наверное, этот шанс не упустил бы. Но воевать за других он не был готов и не мог. Поэтому не будет чрезмерным сгущением красок констатация: на московских военных переговорах слова служили сокрытию подлинных намерений. Ими замещался дефицит дел. Они были призваны произвести впечатление вовне или, если прицельно, на четвертого участника диалога, незримо присутствовавшего в зале, – на Германию.
В проигрыше оказались в конце концов все, хотя подведение итогов растянулось на годы. В несчетный раз подтвердилось: честь роняют, как правило, на собственную голову.
Как повернулось бы международное развитие, не согласись Сталин – в ответ на письмо Гитлера – с приездом в Москву Риббентропа?[220] Фюрер не позже 22 августа был извещен о приглашении Геринга на встречу с Чемберленом и Галифаксом, организацией которой, чтобы избежать огласки, занимался шеф британской разведки лично. Гитлер не отвергал идею, как таковую. Момент смущал. Англичане ввели 23 августа в игру козырную карту – предложили созвать «конференцию четырех на высшем уровне». На ней в отсутствие СССР и Польши можно было бы все уладить. Предложение, направленное по неофициальному каналу, подкреплялось посланием Чемберлена. Премьер умолял Гитлера «не совершать непоправимого».
Днем 23 августа Г. Геринг провел заседание кабинета министров. «Война с Польшей – дело решенное», – услышали собравшиеся. Но угроза мирового конфликта неактуальна и риск оправдан, поскольку поляки будут единственным противником. Операцию, уточнил Геринг, предполагается начать через три дня.
Заметим про себя: переговоры имперского министра иностранных дел в Москве еще не начинались. Самолет с Риббентропом на борту не без приключений добрался до столичного аэродрома: в районе Великих Лук он был обстрелян средствами ПВО. Повезло, не сбили, но, право, предзнаменование необнадеживавшее. Таким образом, если не перенапрягать формулу Гегеля «история есть пророчество, обращенное вспять», придется признать, что решение воевать и установление первоначальной даты нанесения удара по Польше (26 августа) принимались не после, а до встречи Риббентропа со Сталиным и Молотовым, и, естественно, до подписания договора о ненападении[221]. Неточности при воспроизведении последовательности событий здесь не вкрадываются, а намеренно вносятся и способом мультиплицирования обретают видимость фактов.
Позднее Риббентроп уверял,
Прекращение Германией поддержки агрессивных действий Японии и обязательство не вести дело к исключению СССР из международных отношений, то есть отказ от нового Мюнхена и прочих «урегулирований», дискриминирующих или прямо нарушающих советские интересы (беседа В. Молотова с Ф. Шуленбургом 3 августа 1939 года. Год кризиса, документ № 525).
Письмо Гитлера было вручено В. Молотову послом Ф. Шуленбургом в 15.00 21 августа 1939 года. Ответ Сталина посол получил из рук наркома в 17.00 того же дня (Год кризиса, документы № 582, 583). Почему передача в Берлин 14 строк русского текста и доведение их до адресата заняли около девяти часов – загадка. Или умысел? Если умысел, то чей?
Наспех отпечатанные тексты договора и секретного протокола (с поправками от руки) были скреплены подписями около двух часов ночи 24 августа 1939 года. За основу договора был взят советский контрпроект, переданный В. Молотовым Ф. Шуленбургу 19 августа, после того как немецкий вариант (из двух пунктов) был отклонен как неподходящий. Проект протокола был привезен Риббентропом (его авторство приписывается заведующему правовым департаментом МИД Германии). Окончательная редакция совершалась по ходу переговоров.