Пред мной готическое зданье

      Стоит как тень былых годов;

      При нем теснится чувствованье

      К нам в грудь того, чему нет слов,

      Что выше теплого участья,

      Святей любви, спокойней счастья.

      Быть может, через много лет

      Сия священная обитель

      Оставит только мрачный след.

      И любопытный посетитель

      В развалинах людей искать

      Напрасно станет, чтоб узнать,

      Где образ божеской могилы

      Между златых колонн стоял,

      Где теплились паникадилы,

      Где лик отшельников звучал

      И где пред богом изливали

      Свои грехи, свои печали.

      И там (как знать) найдет прошлец

      Пергамент пыльный. Он увидит,

      Как сердце любит по конец

      И бесконечно ненавидит,

      Как ни вериги, ни клобук

      Не облегчают наших мук.

      Он тех людей узрит гробницы,

      Их эпитафии пройдет,

      Времен тогдашних небылицы

      За речи истинны почтет,

      Не мысля, что в сем месте сгнили

      Сердца, которые любили!..

      «Простите мне, что я решился к вам

      Писать. Перо в руке – могила

      Передо мной. – Но что ж? всё пусто там.

      Всё прах, что некогда она манила

      К себе. – Вокруг меня толпа родных,

      Слезами жалости покрыты лица.

      И я пишу – пишу – но не для них.

      Любви моей не холодит гробница.

      Любви – но вы не знали мук моих.

      Я чувствую, что это труд ничтожный:

      Не усладит последних он минут.

      Но так и быть – пишу – пока возможно —

      Сей труд души моей любимый труд!

      Прими письмо мое. – Твой взор увидит,

      Что я не мог стеснить души своей

      К молчанью – так ужасна власть страстей!

      Тебя письмо страдальца не обидит…

      Я в жизни – много – много испытал,

      Ошибся в дружбе – о! храни моих мучений

      Слова – прости – и больше нет волнений,

      Прости, мой друг» – и подписал:

      «Евгений».

      Темно. Всё спит. Лишь только жук ночной

      Жужжа в долине пролетит порой;

      Из-под травы блистает червячок,

      От наших дум, от наших бурь далек.

      Высоких лип стал пасмурней навес,

      Когда луна взошла среди небес…

      Нет, в первый раз прелестна так она!

      Он здесь. Стоит. Как мрамор, у окна.

      Тень от него чернеет по стене.

      Недвижный взор поднят, но не к луне;

      Он полон всем, чем только яд страстей

      Ужасен был и мил сердцам людей.

      Свеча горит, забыта на столе,

      И блеск ее с лучом луны в стекле

      Мешается, играет, как любви

      Огонь живой с презрением в крови!

      Кто ж он? кто ж он, сей нарушитель