Не ждала Рязань, не чуяла

      А и той разбойной допоти,

      Под фатой варяжьей засынькой

      Коротала ночку темную.

      Не совиный ух защурился,

      И не волчья пасть оскалилась, —

      То Батый с холма Чурилкова

      Показал орде на зарево.

      Как взглянули звезды-ласточки,

      Загадали думу-полымя:

      Чтой-то Русь захолынулася,

      Аль не слышит лязгу бранного?

      Щебетнули звезды месяцу:

      «Ой ты, желтое ягнятище!

      Ты не мни траву небесную,

      Перестань бодаться с тучами.

      Подыми-ка глазы-уголья

      На рязанскую сторонушку

      Да позарься в кутомарине,

      Что там движется-колышется?»

      Как взглянул тут месяц с привязи,

      А ин жвачка зубы вытерпла,

      Поперхнулся с перепужины

      И на землю кровью кашлянул.

      Ой, текут кровя сугорами,

      Стонут пасишные пажити,

      Разыгрались злы татаровья,

      Кровь полониками черпают.

      Впереди сам хан на выпячи,

      На коне сидит улыбисто

      И жует, слюнявя бороду,

      Кус подохлой кобылятины.

      Говорит он псиным голосом:

      «Ой ли, титники братанове,

      Не пора ль нам с пира-пображни

      Настремнить коней в Московию?»

      *

      От Олышан до Швивой Заводи

      Знают песни про Евпатия.

      Их поют от белой вызнати

      До холопного сермяжника.

      Хоть и много песен сложено,

      Да ни слову не уважено,

      Не сочесть похвал той удали,

      Не ославить смелой доблести.

      Вились кудри у Евпатия,

      В три ряда на плечи падали.

      За гленищем ножик сеченый

      Подпирал колено белое.

      Как держал он кузню-крыницу,

      Лошадей ковал да бражничал,

      Да пешневые угорины

      Двумя пальцами вытягивал.

      Много лонешнего смолота

      В закромах его затулено.

      Не один рукав молодушек,

      Утираясь, продырявился.

      Да не любы, вишь, удалому

      Эти всхлипы серых журушек,

      А мила ему зазнобушка,

      Что ль рязанская сторонушка.

      *

      Ой, не совы плачут полночью, —

      За Коломной бабы хныкают,

      В хомутах и наколодниках

      Повели мужей татаровья.

      Свищут потные погонщики,

      Подгоняют полонянников,

      По пыжну путю-дороженьке

      Ставят вехами головушки.

      Соходилися боярове,

      Суд рядили, споры ладили,

      Как смутить им силу вражию,

      Соблюсти им Русь кондовую.

      Снаряжали побегушника,

      Уручали светлой грамотой:

      «Ты беги, зови детинушку

      На усуду свет Евпатия».

      *

      Ой, не колоб в поле катится

      На позыв колдуньи с Шехмина, —

      Проскакал