Молитва к Прозерпине. Альберт Санчес Пиньоль
Читать онлайн книгу.
руку и устремил пристальный взгляд в его черные глаза:
– Поставь перед собой сей риторический вопрос: ты можешь выбрать между мной и Эргастером. Ты можешь пойти со мной, и я обещаю, что буду наказывать тебя, только когда того будет требовать справедливость, или вернуться к нему, к его палке и побоям, к его вспыльчивому характеру и безумным порывам гнева.
Реакция Куала говорила о многом: он даже не стал слушать меня до конца. Поняв, что ему предоставляется выбор, он стрелой бросился к Эргастеру, спотыкаясь на ходу, и упал ему в ноги. Юноша цеплялся за щиколотки старика обеими руками, плакал, всхлипывал и кричал, умоляя снова принять его на службу.
Я с некоторого расстояния наблюдал за этой сценой вместе с Сервусом и Ситир.
– Если история с мантикорой не более чем басня, скажите мне: почему он так напуган, что предпочитает палку старого Эргастера путешествию в тот край, где нас ждет только выдуманное чудовище? Нет, этот паренек что-то там видел. И такой проводник нам нужен.
Я кивнул Сервусу и моим носильщикам, которые поспешили подчиниться. Они схватили Куала и утащили его с собой, невзирая на то что бедняга в полном отчаянии орал, моля старого хозяина о пощаде, и мочился от страха.
Ситир бросила на меня злобный взгляд, потому что, по ее мнению, мне удалось добиться своего путем обмана. Но я только равнодушно пожал плечами.
И вот так, Прозерпина, мы снова двинулись в путь на юг, углубляясь все дальше в обожженные солнцем пустоши, где с каждым днем нам встречалось все меньше живых существ. Вскоре после того, как вилла нашего амфитриона осталась позади, мы увидели последнее свидетельство римской культуры: четыре полусгнивших креста, на которых все еще висели распятые скелеты людей. Эргастер рассказал нам, что установил их на этом месте для устрашения бандитов Торкаса, которые орудовали на землях к югу.
С высоты своего паланкина я обозревал окрестности, лишенные всякого интереса. Вокруг нас виднелись только овраги и низкие холмы, покрытые рахитичными деревьями и кустами разных видов, но в одинаковой степени уродливыми: одни напоминали растрепанные лохмы ведьм, а другие походили на наш розмарин, но ветки их были утыканы острыми, словно гвозди, колючками. Редкие листья на них казались жесткими, а желтоватая земля – выгоревшей. Над нашими головами с каждым днем летало все меньше птиц, и все без исключения были падальщиками. Солнце нещадно жгло, и сухая жара мучила нас постоянно. Хотя мы двигались по открытому пространству, воздух практически не двигался, словно в запечатанной амфоре.
Каждый вечер, когда заходило солнце, повторялся одинаковый ритуал: пять носильщиков разбивали незамысловатый лагерь вокруг небольшого костра и превращали мой паланкин, служивший днем средством передвижения, в палатку. Сделать это не стоило большого труда: они ставили паланкин на землю и накидывали плотную ткань поверх окон, чтобы я мог спать отдельно от остальных. Однако даже по ночам жара не спадала, поэтому я приказывал им открыть потолок паланкина, который можно