С неустанными молитвами,

      Повторяемыми вслух,

      Прохожу я между битвами,

      Ускользающий, как дух.

      От своих друзей отторженный,

      Предвещаю я венцы;

      И на голос мой восторженный

      Откликаются бойцы.

      Но настанет миг – я ведаю —

      Победят мои друзья,

      И над жалкой их победою

      Засмеюся первым – я.

      Случайность и намеренность

      Их разум разделил,

      Не верю я в уверенность

      И в силу наших сил.

      Творим мы волю божию,

      Намеренья Судьбы, —

      Идем по бездорожию

      В оковах, как рабы.

      Но жажда совершенного —

      Величия залог.

      Мы выше мира тленного,

      И в наших душах – бог.

      Я сегодня нашел свои старые краски.

      Как часто взгляд на забытый предмет

      Возвращает все обаянье ускользнувших лет!

      Я сегодня нашел мои детские краски…

      И странный отрок незванно ко мне вошел

      И против меня уверенно сел за стол,

      Достал, торопясь, тяжелую тетрадь…

      Я ее не мог не узнать:

      То были мои забытые, детские сказки!

      Тогда я с ним заговорил; он вздрогнул, посмотрел

      (Меня не видел он, – я был для него привиденьем),

      Но через миг смущенья он собой овладел

      И ждал, что будет, с простым удивленьем.

      Я сказал: «Послушай! я тебя узнаю.

      Ты – это я, я – это ты, лет через десять…»

      Он засмеялся и прервал: «Я шуток не люблю!

      Я знаю лишь то, что можно измерить и взвесить.

      Ты – обман слуха, не верю в действительность твою!»

      С некоторым гневом, с невольной печалью

      Я возразил: «О глупый! тебе пятнадцать лет.

      Года через три ты будешь бредить безвестной далью,

      Любить непонятное, стремиться к тому, чего нет.

      Вселенная жива лишь духом единым и чистым,

      Материя – призрак, наше знание – сон…»

      О боже, как искренно надо мной рассмеялся он,

      И я вспомнил, что был матерьялистом и позитивистом.

      И он мне ответил: «О, устарелые бредни!

      Я не верю в дух и не хожу к обедне!

      Кто мыслит, пусть честно служит науке!

      Наука – голова, а искусство – руки!»

      «Безумец! – воскликнул я, – знай, что ты будешь

      верить!

      Будешь молиться и плакать пред Знаком креста,

      Любить лишь то, где светит живая мечта,

      И все проклянешь, что можно весить и мерить!»

      «Не думаю, – возразил он, – мне ясна моя цель.

      Я, наверно, не стану петь цветы, подобно Фету.

      Я люблю