Книга без смысла. Алекс Мореарти
Читать онлайн книгу.
Плотность уменьшилась? Мерцание повторилось? Или это просто твое восприятие адаптировалось к этой среде, научилось различать оттенки ничто? Трудно сказать. Да и важно ли это? Ведь никакого реального изменения не произошло. Никакого продвижения. Ты все там же, где и был. В точке ноль. В эпицентре великолепной, тщательно сконструированной пустоты.
И легкое раздражение, которое ты, возможно, почувствовал здесь – оно трансформировалось? Стало глубже? Сменилось усталым смирением? Или, может быть, странным, мазохистским удовольствием от этого погружения в бессмыслицу? Почувствуй это. Это снова – единственное реальное, что есть в этих строках. Твоя реакция. Твое чувство. Все остальное – лишь искусно наброшенный покров из слов на абсолютную наготу отсутствия.
Рябь, о которой шла речь, перестала быть просто рябью. Она превратилась в судорогу. Не пространства – как может судорожно сжиматься то, чего нет? – а самого ощущения этого пространства. Представь, что ткань реальности, тонкая и бесцветная, вдруг начала вибрировать с высокой, неприятной частотой. Не звук, нет. Это было глубже. Это резонировало где-то на уровне костей, вызывая глухое, нутряное беспокойство. Как инфразвук, который не слышишь ушами, но чувствуешь всем телом как необъяснимую тревогу, предвестник чего-то неминуемого и, скорее всего, разрушительного.
Плотность больше не просто «изменилась». Она стала неравномерной, клочковатой. Пустота сгущалась в узлы, в тугие, невидимые комки, между которыми простирались зоны еще более пронзительной разреженности. Перемещаться между этими зонами (если бы было кому перемещаться) было бы подобно переходу из вязкого сиропа в ледяную, обжигающую пустоту и обратно. Эти перепады «давления ничто» создавали эффект головокружения, дезориентации. Мир (не-мир) вокруг словно пульсировал, то сдавливая невидимыми тисками, то отпуская в звенящую бездну. Это уже не было похоже на спокойное дыхание спящего великана. Скорее, на аритмию умирающего сердца.
И мерцание… О, оно стало настойчивее. Оно больше не было едва уловимым намеком. Теперь это были короткие, резкие вспышки отсутствия света. Представь себе не вспышку лампы, а вспышку тьмы в освещенной комнате – мгновенное, шокирующее погружение в черноту, которая тут же отступает, оставляя после себя лишь растерянность и напряженное ожидание следующего провала. Эти «темные вспышки» пронзали монотонность, как иглы, не принося с собой ничего, кроме острого ощущения нестабильности, хрупкости самого существования этого места. Они били по нервам, заставляя вздрагивать от ожидания следующего укола темноты.
Направление, которое раньше лишь угадывалось, теперь превратилось в явственный, почти насильственный вектор. Словно невидимая сила тянула все к некоему центру. Или, наоборот, расталкивала от него? Определить было невозможно, потому что сам центр оставался нелокализуемым, фантомным. Но тяга была реальной. Она ощущалась как внутреннее напряжение, как сопротивление неподвижности. Это было похоже на ощущение,