Безбрежно озаренная

      Мерцанием Луны,

      Молчит пустыня сонная

      И вечно видит сны.

      И видит сны преступные, —

      Судьбы неправый суд.

      Но, вечно недоступные,

      Оплоты льдов растут.

      В насмешку над исканьями

      Восходит их краса —

      Немыми очертаньями

      В немые Небеса.

      «Что ты слышишь в горах?» ты спросила меня.

      «Что ты слышишь в горах?» я спросил. «Расскажи

      мне сначала.»

      «Пробужденье веселого летнего дня»,

      Ты с улыбкою мне отвечала.

      «Мелодичное пенье альпийских рожков,

      И блеянье овец, и мычанье быков,

      И журчанье ключей искрометных,

      Над вершиной бесшумный полет облаков,

      Пенье птиц, крики птиц перелетных...

      Ну, а ты?»

      И, задумавшись, я отвечал: —

      «Нет, мне слышен не шепот, а ропот,

      Ропот черной грозы, и раскатный обвал,

      Точно демонов яростный топот,

      Заблудившихся путников горестный крик,

      Монотонно-гремящее эхо,

      Человеческих воплей ответный двойник,

      Звук чьего-то злорадного смеха.

      И еще, что слышнее всех бурь и громов,

      Что страшнее, чем звон долголетних оков

      И тяжелые муки изгнанья: —

      Это – сон вековых непробудных снегов,

      Это – Смерти молчанье...»

      Как пена морская, на миг возникая,

      Погибнет, сверкая, растает дождем, —

      Мы, дети мгновенья, живем для стремленья,

      И в море забвенья могилу найдем.

      Зачем ежечасно, волнуясь напрасно,

      Стремимся мы страстно к обманной мечте?

      Зачем мы рыдаем, скользим и блистаем,

      И вновь пропадаем в немой пустоте?

      О, жизни волненье! Блаженство, мученье!

      Печаль и сомненье! Как жалко мне вас!

      Бежать бы мне вечно, дышать бесконечно,

      Светиться беспечно в полуденный час!

      Позабыв о блеске Солнца, в свете призрачных

      огней,

      Проходя по лабиринту бесконечных ступеней,

      С каждым шагом холодею, с каждым днем

      темнее грусть|

      Все, что было, все, что будет, знаю, знаю наизусть.

      Было много... Сны, надежды, свежесть чувства, чистота

      А теперь душа измята, извращенна, и пуста.

      Я устал. Весна поблекла. С Небом порван мой завет.

      Тридцать лет моих я прожил. Больше молодости

      нет.

      Я в бесцельности блуждаю, в беспредельности

      грущу,

      И, утратив счет ошибкам, больше Бога не ищу.

      Я хотел от сердца к Небу перебросить светлый

      мост, —

      Сердце прокляло созвездья, сердце хочет лучших

      звезд.

      Что же мне еще осталось? С каждым шагом

      холодеть?

      И