Едва дон Иегуда вернулся в Толедо, как к нему явился рабби Товия.

      Господин наш и учитель Товия бен Симон, прозванный га-Хасид, «благочестивый», носил титул Episcopus judaeorum francorum, то есть «еврейский епископ франков». Он слыл выдающимся иудейским богословом, хоть о его сочинениях шло немало споров. Внешность его была довольно невзрачна, и держался он скромно. Происходил он из древнего еврейского рода, известного своей ученостью; без малого сто лет тому назад его предки, спасаясь от братьев-паломников, переселились из Германии в Северную Францию.

      Речь его сильно отличалась от благородного классического еврейского языка, к какому привык дон Иегуда. То был тягучий, нечистый диалект немецких евреев, ашкеназов. Но вскоре Иегуда перестал замечать странность этого выговора, полностью сосредоточившись на содержании рассказа. Рабби говорил о бесчисленных жестоких кознях и издевательствах, на которые неистощим король Филипп Август, об ужасных кровавых происшествиях в Париже, Орлеане, Брэ-сюр-Сен, Немуре и городе Сансе. Рассказ тек медленно и тяжело; рабби одинаково подробно говорил о разных мелких унижениях и о чудовищных бойнях – в итоге мелкое становилось чем-то огромным, а огромное начинало выглядеть как звено в нескончаемой цепи мелочей. В его речи монотонно, как припев, повторялись слова: «И они кричали: „Слушай, Израиль, Адонай, Бог наш, Адонай, и нет другого бога“, и их убивали».

      Сидя в безопасности, в этом спокойном роскошном доме, странно было слышать, как невзрачный рабби повествовал о чудовищных событиях. Рабби Товия говорил долго и очень подробно. Однако дон Иегуда слушал его с неослабным вниманием. Его живое воображение мигом рисовало все, о чем говорил рабби. Эти картины пробудили мрачные воспоминания. Тогда, полтора человеческих века тому назад, мусульмане в его родной Севилье бесчинствовали не меньше, чем теперь христиане во Франции. Те тоже в первую очередь обрушились на ближайших «неверных», на евреев, поставив их перед выбором – или принятие ислама, или смерть. Иегуда хорошо понимал, каково приходится тем, на кого напали сейчас.

      – Покамест нам оказывают какую-то поддержку графы и бароны независимых земель, – заключил рабби Товия. – Но миропомазанный нечестивец теснит их, и они не смогут долго ему противостоять. Сердца их не злобны, но и не слишком добры. Им не захочется воевать с французским королем во имя справедливости, ради каких-то евреев. Недалеко то время, когда нам придется бежать куда-то в другое место, а это будет нелегко, ведь нам не удалось спасти ничего, кроме собственной