Испанская баллада. Лион Фейхтвангер
Читать онлайн книгу.
мою дочь, чтобы спать с нею. Обещает подарить ей дворец Галиана, который я выстроил по его повелению. Мне остается либо бежать, либо отдать ему дочь. Если я покину страну, он станет чинить притеснения евреям, находящимся в его владениях. Тогда нечего и думать о том, чтобы бесчисленные евреи, которых преследуют в землях франкского короля, нашли приют в Кастилии.
По лицу собеседника Муса видел, что тот смущен и растерян, ибо перед Мусой, своим другом, Иегуда сбрасывал маску невозмутимости. И Муса сказал себе: «Он прав. Если воспротивится воле короля, под угрозой окажется не только он сам и его дочь – опасность нависнет и надо мной, и над всеми толедскими евреями, и над этим благочестивым, мудрым, хоть и слегка сумасбродным рабби Товией, и над всеми теми, о ком хлопочет Товия, а их великое множество. Вдобавок, если Иегуды не будет в числе королевских советников, большая война придет раньше». Затем Муса подумал: «Он любит дочь и не желает давать ей пагубных советов и уж тем более не желает ее принуждать. И все же ему хочется, чтобы она осталась и покорилась мужчине. Он внушает себе, что стоит перед тяжким выбором, но ведь на самом-то деле он давно уже выбрал свою стезю, ему хочется остаться, не хочется бежать отсюда куда-то на чужбину, в неизвестность и нищету. Если бы он не желал остаться, он бы сразу сказал: „Бежим!“ Я бы тоже предпочел остаться здесь, мне очень не хочется снова отправляться в изгнание, снова скитаться нищим в чужих краях».
Муса разделял воззрения мусульман на любовь и наслаждения. Утонченное, одухотворенное «любовное служение», воспеваемое христианскими поэтами и рыцарями, казалось ему вымыслом, самообманом; у арабских поэтов любовь была осязаемой, реальной. Иногда в их произведениях юноши тоже умирали от любви, а девушки чахли в тоске по любимому, но они не видели большой беды в том, что мужчина разок-другой переспит с чужой женщиной. Любовь – дело чувств, а не ума или духа. Радости любви велики, но все-таки это смутные, темные наслаждения, несравнимые с просветленным блаженством исследования и познания.
В душе его друг Иегуда, пожалуй, тоже понимает, что жертва, которой требуют от Ракели, не так уж и чудовищна. Но если сейчас Муса не убедит его разумными доводами, Иегуда, упиваясь величием своей души и чувством долга, все-таки примет неверное решение и покинет Толедо ради спасения дочери. Но возможно, такое спасение не принесет ей счастья. Какая судьба уготована Ракели, не стань она наложницей короля? Если все обернется благополучно, Иегуда выдаст ее за сына какого-нибудь откупщика или другого богатого человека. Разве не лучше для Ракели изведать большие радости и большие страдания, выбрать высокий жребий, а не скучное, посредственное существование? Начертанное на стене арабское изречение напоминало: «Не ищи приключений, но и не убегай от них». А ведь Ракель – дочь своего отца, и, дай ей выбор между ординарной, блеклой жизнью и неверным, но манящим блистательным жребием, она бы выбрала второе.
И Муса сказал:
– Спроси ее, Иегуда. Спроси свое дитя.
Иегуда недоверчиво возразил:
– Я