Мой бинокль весьма хорош, от него не ускользнешь,

      Коли вшивый кто-то бродит, я увижу даже вошь.

      Солнце вышло из-за туч. По биноклю льется луч,

      Светит в глаз, я плохо вижу, буду ждать подхода туч.

      Вот «сработка» на С-100, кто в шинели, кто в пальто,

      Ухватив стволы и лыжи, побежали на плато.

      Запыхались, залегли, кто-то бродит там вдали?

      Может, турок, может, зверь. «Эй, дозор, пойди, проверь».

      Полчаса лежим в снегу, от дозора ни «гу-гу»,

      Проверяет он «систему», весь по пазуху в снегу.

      Провалился, что ль, в сугроб? Пробирает всех озноб,

      Ведь бежали, пропотели, у меня так мокрый лоб.

      Слава богу, всё, «отбой», не бежим теперь гурьбой,

      А идем спокойным шагом на заставу, на покой.

      Все пришли, ложимся спать в несогретую кровать,

      Год служу – ни баб, ни девок за версту здесь не видать.

      Ах, Армения моя, ты была тогда ничья,

      Все подряд тебе служили, и с ружьем, и без ружья.

      А теперь ты далеко, так забралась высоко,

      Что с вершины Арарата всю увидеть нелегко.

      Все, Армения, прощай, злом меня не вспоминай,

      Все же честно охраняли мы тогда твой дивный край.

      А потом пришел Спитак – горе, горе, крики, мрак,

      Мы душой с тобою были, нас воспитывали так.

      Служба кончилась – домой, попрощавшись все с тобой,

      Из святого Еревана мы в Европу, на покой.

      Все прошло, идут года, не забудем никогда,

      Ведь родная нам застава в сердце нашем навсегда.