Мне грустно на тебя смотреть,

      Какая боль, какая жалость!

      Знать, только ивовая медь

      Нам в сентябре с тобой осталась.

      Чужие губы разнесли

      Твое тепло и трепет тела.

      Как будто дождик моросит

      С души, немного омертвелой.

      Ну что ж! Я не боюсь его.

      Иная радость мне открылась.

      Ведь не осталось ничего,

      Как только желтый тлен и сырость.

      Ведь и себя я не сберег

      Для тихой жизни, для улыбок.

      Так мало пройдено дорог,

      Так много сделано ошибок.

      Смешная жизнь, смешной разлад.

      Так было и так будет после.

      Как кладбище, усеян сад

      В берез изглоданные кости.

      Вот так же отцветем и мы

      И отшумим, как гости сада…

      Коль нет цветов среди зимы,

      Так и грустить о них не надо.

      Ты прохладой меня не мучай

      И не спрашивай, сколько мне лет.

      Одержимый тяжелой падучей,

      Я душой стал, как желтый скелет.

      Было время, когда из предместья

      Я мечтал по-мальчишески – в дым,

      Что я буду богат и известен

      И что всеми я буду любим.

      Да! Богат я, богат с излишком.

      Был цилиндр, а теперь его нет.

      Лишь осталась одна манишка

      С модной парой избитых штиблет.

      И известность моя не хуже,

      От Москвы по парижскую рвань

      Мое имя наводит ужас,

      Как заборная, громкая брань.

      И любовь, не забавное ль дело?

      Ты целуешь, а губы как жесть.

      Знаю, чувство мое перезрело,

      А твое не сумеет расцвесть.

      Мне пока горевать еще рано,

      Ну, а если есть грусть – не беда!

      Золотей твоих кос по курганам

      Молодая шумит лебеда.

      Я хотел бы опять в ту местность,

      Чтоб под шум молодой лебеды

      Утонуть навсегда в неизвестность

      И мечтать по-мальчишески – в дым.

      Но мечтать о другом, о новом,

      Непонятном