Раскололось мое застывшее,

      Устоявшейся жизни склероз.

      В споры авангардистов я вышел —

      В молодых художников рост.

      Я не знал, что пивные кружки,

      Современной воблы хвосты

      В измерениях новых кружат —

      Школ фламандских неведомых стиль.

      Ощутил бытия вибрацию,

      Тайной мира пронизан вдруг —

      Музыкальными волнами радио

      И разложенным спектром наук.

      Я разбил тягомотину нормы:

      Как смешались знамена, слова!

      Всем осколкам клише неспорных

      В новизне мировой уплывать.

      Оторвался от тяготения —

      Слишком вольная ощупь форм,

      Слишком тонкие красок сплетения…

      Масса зрителей – злится хором.

      То ли вся – в сплошняком пейзажах

      Личных, бедных уходов-свобод,

      Глаз ли фотографично посажен,

      К лени озираний зовет.

      То ль зеркальные отражения —

      Простота застывшей души,

      То ль порыв душевных движений

      В ритмах нормы легче глушить.

      Мне абсурд – обновлений тайна,

      Им – лишь к разрушению шаг.

      Призывает к расстрелу, казни,

      Потеряв опору, душа.

      Как долго жизнь была в глухих провинциях

      Истории, не зная, что уже

      Расколот медальон стихов прилизанных

      И в центре мира – судорожный жест.

      Не темные полотна старых болей,

      Что бьются в перспективе линз глазных,

      А странные свечения на воле

      И ярко – первозданных красок вспых!

      Какая боль – не видеть первой веры

      В провинции истории, где я

      Брюзжал так долго у открытой двери,

      Не знал, чем жить мне, потеряв тебя.

      Тих небосвод в прозрачной нежной дали,

      Густеет космос в глуби синевой.

      И вдруг – удар органа первозданный,

      Из центра боли – фейерверк цветной!

      Смерч нестерпимых красок страшен, странен —

      Порочный город гибнет, напряжен?

      Мелодия выводит хрупкий танец

      Двух зайчиков – тончайших линий стон.

      Какая жажда в нас соединенья

      Со звуком – цвета и движенья форм,

      И с бытием – души, его творенья,

      Как гибельна раздельность наша в нем!

      Лучами в тьме просквожены глубины

      В зеленом мхе и золотой парче.

      Швыряет джаз разрядов ритм – зачем?

      Какие там миры, где мы едины?

      До вечера проходит время быстрое —

      Дел нерешенных, нервных, и без сдвига,

      И – я открыт милейшим бескорыстиям

      О древнерусской