Полли вела машину, ожидая, когда я заговорю. Из глубин подсознания начали выплывать звуки. Резкий щелчок затвора снайперской винтовки. Затем – когда перекрестие прицела нашло цель – выстрел. Беспорядочный топот ног бросившихся к двери заложников.

      Что, собственно, я видел? Помню стол, на котором сидели, опустив глаза долу, семеро моих коллег, помню, как Мистер направил пистолет в голову Амстеда. Когда снайпер нажал на курок, я стоял у Мистера за спиной. Что помешало пуле, пронзив его, продолжить полет и поразить меня? Ведь стены и двери пуля пробивает насквозь.

      – Он не хотел убивать нас, – едва слышно произнес я.

      – В таком случае зачем он пришел? – с чувством облегчения от того, что я наконец заговорил, спросила Полли.

      – Не знаю.

      – Чего он хотел?

      – Он так и не сказал. Поразительно, но он вообще почти не говорил. Час за часом мы просто сидели и смотрели друг на друга.

      – Почему он не стал разговаривать с полицией?

      – Кто знает! Это было самой большой его ошибкой. Не отключи он телефоны, я смог бы убедить полицию, что он не собирается убивать нас.

      – Но ты же не винишь их в его гибели?

      – Не виню. Напомни потом, чтобы я написал им письма.

      – Ты выйдешь завтра?

      – А что делать!

      – Я подумала, тебе потребуется хоть один свободный денек.

      – Мне потребуется год. Деньком здесь не обойдешься.

      Мы с Клер жили на третьем этаже многоквартирного дома на Пи-стрит в Джорджтауне. Полли остановила машину у бровки. Поблагодарив ее, я выбрался с переднего сиденья. Темные окна свидетельствовали, что Клер еще не вернулась.