Брюсов Валерий Яковлевич

      К АРАРАТУ

      Благодарю, священный Хронос!

      Ты двинул дней бесценных ряд, —

      И предо мной свой белый конус

      Ты высишь, старый Арарат,

      В огромной шапке Мономаха,

      Как властелин окрестных гор,

      Ты взнесся от земного праха

      В свободно-голубой простор.

      Овеян ласковым закатом

      И сизым облаком повит,

      Твой снег сияньем розоватым

      На кручах каменных горит.

      Внизу, на поле каменистом,

      Овец ведет пастух седой,

      И длинный посох, в свете мглистом,

      Похож на скипетр вековой.

      Вдали – убогие деревни,

      Уступы, скалы, камни, снег…

      Весь мир кругом – суровый, древний,

      Как тот, где опочил ковчег.

      А против Арарата, слева,

      В снегах, алея, Алагяз,

      Короной венчанная дева,

      Со старика не сводит глаз.

      К АРМЕНИИ

      В тот год, когда господь сурово

      Над нами длань отяготил, —

      Я, в жажде сумрачного крова,

      Скрываясь от лица дневного,

      Бежал к бесстрастию могил.

      Я думал: божескую гневность

      Избуду я в святой тиши:

      Смирит тоску седая древность,

      Тысячелетних строф напевность

      Излечит недуги души.

      Но там, где я искал гробницы,

      Я целый мир живой обрел:

      Запели, в сретенье денницы,

      Давно истлевшие цевницы,

      И смерти луг – в цветах расцвел.

      Не мертвым голосом былины, —

      Живым приветствием любви

      Окрестно дрогнули долины,

      И древний мир, как зов единый,

      Мне грянул грозное: «Живи!»

      Сквозь разделяющее годы

      Услышал я ту песнь веков.

      Во славу благостной природы,

      Любви, познанья и свободы, —

      Песнь, цепь ломающих, рабов.

      Армения! Твой древний голос —

      Как свежий ветер в летний зной:

      Как бодро он взвивает волос,

      И, как дождем омытый колос,

      Я выпрямляюсь под грозой!

      Мандельштам Осип Эмильевич

      Ломается мел, и крошится

      Ребенка цветной карандаш…

      Мне утро армянское снится,

      Когда выпекают лаваш.

      И с хлебом играющий в жмурки

      Их вешает булочник в ряд,

      Чтоб высохли барсовы шкурки

      До солнца убитых зверят.

      * * *

      Страна москательных пожаров

      И мертвых гончарных равнин,

      Ты рыжебородых сардаров

      Терпела средь камней и глин.

      Вдали якорей и трезубцев,

      Где жухлый почил материк,

      Ты видела всех жизнелюбцев,

      Всех казнелюбивых владык.

      И, крови моей не волнуя,

      Как