Волошин Макимилиан Александрович

      ПУСТЫНЯ

      Монмартр… Внизу ревет Париж —

      Коричневато-серый, синий…

      Уступы каменистых крыш

      Слились в равнины темных линий.

      То купол зданья, то собор

      Встает из синего тумана.

      И в ветре чуется простор

      Волны соленой океана…

      Но мне мерещится порой,

      Как дальних дней воспоминанье,

      Пустыни вечной и немой

      Ненарушимое молчанье.

      Раскалена, обнажена,

      Под небом, выцветшим от зноя,

      Весь день без мысли и без сна

      В полубреду лежит она,

      И нет движенья, нет покоя…

      Застывший зной. Устал верблюд.

      Пески. Извивы желтых линий.

      Миражи бледные встают —

      Галлюцинации Пустыни.

      И в них мерещатся зубцы

      Старинных башен. Из тумана

      Горят цветные изразцы

      Дворцов и храмов Тамерлана.

      И тени мертвых городов

      Уныло бродят по равнине

      Неостывающих песков,

      Как вечный бред больной Пустыни.

      Царевна в сказке, – словом властным

      Степь околдованная спит,

      Храня проклятой жабы вид

      Под взглядом солнца, злым и страстным.

      Но только мертвый зной спадет

      И брызнет кровь лучей с заката —

      Пустыня вспыхнет, оживет,

      Струями пламени объята.

      Вся степь горит – и здесь, и там,

      Полна огня, полна движений,

      И фиолетовые тени

      Текут по огненным полям.

      Да одиноко городища

      Чернеют жутко средь степей:

      Забытых дел, умолкших дней

      Ненарушимые кладбища.

      И тлеет медленно закат,

      Усталый конь бодрее скачет,

      Копыта мерно говорят,

      Степной джюсан звенит и плачет.

      Пустыня спит, и мысль растет…

      И тихо всё во всей Пустыне,

      Широкий звездный небосвод

      Да аромат степной полыни…

      Лермонтов Михаил Юрьевич

      ТРИ ПАЛЬМЫ

      (Восточное сказание)

      В песчаных степях аравийской земли

      Три гордые пальмы высоко росли.

      Родник между ними из почвы бесплодной,

      Журча, пробивался волною холодной,

      Хранимый, под сенью зеленых листов,

      От знойных лучей и летучих песков.

      И многие годы неслышно прошли,

      Но странник усталый из чуждой земли

      Пылающей грудью ко влаге студеной

      Еще не склонялся под кущей зеленой,

      И стали уж сохнуть от знойных лучей

      Роскошные листья и звучный ручей.

      И стали три пальмы на бога роптать:

      «На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?

      Без пользы в пустыне росли и цвели мы,

      Колеблемы