Хозяин мой хоть брови хмурит,

      А, право, рад, что я в гостях…

      Я все молчу, а он все курит,

      На лоб надвинувши папах.

      Усы седые, взгляд сердитый,

      Суровый вид, но песен жар

      Еще таит в груди разбитой

      Мой престарелый сазандар.

      Вот, медных струн перстом касаясь,

      Поет он, словно песнь его

      Способна, дико оживляясь,

      Быть эхом сердца моего!

      «Молись, кунак, чтоб дух твой крепнул,

      Не плач, пока весь этот мир

      И не оглох и не ослепнул,

      Ты званый гость на божий пир.

      Пока у нас довольно хлеба

      И есть еще кувшин вина,

      Не раздражай слезами неба

      И знай – тоска твоя грешна.

      Гляди – еще цела над нами

      Та сакля, где, тому назад

      Полвека, жадными глазами

      Ловил я сердцу милый взгляд.

      Тогда мне мир казался тесен,

      Я умирал, когда не мог

      На празднике, во имя песен,

      Переступить ее порог.

      Вот с этой старою чингури

      При ней бывало на дворе

      Я пел, как птица после бури

      Хвалебный гимн поет заре.

      Теперь я стар, она – далеко!

      И где? – не ведаю, но верь,

      Что дальше той, о ком глубоко

      Ты, может быть, грустишь теперь…

      Твое мученье – за горами,

      Твоя любовь – в родном краю,

      Моя – над этими звездами

      У бога ждет меня в раю!»

      И вновь молчит старик угрюмый,

      На край лохматого ковра

      Склонясь, он внемлет с важной думой,

      Как под скалой шумит Кура.

      Ему былое время снится…

      А мне?.. Я не скажу ему,

      Что сердце гостя не стремится

      За эти горы ни к кому,

      Что мне в огромном этом мире

      Невесело, что, может быть,

      Я лишний гость на этом пире,

      Где собралися есть и пить,

      Что песен дар меня тревожит,

      А песням некому внимать,

      И что на старости, быть может,

      Меня в раю не будут ждать!

      Заболоцкий Николай Алексеевич

      ТБИЛИССКИЕ НОЧИ

      Отчего, как восточное диво,

      Черноока, печальна, бледна,

      Ты сегодня всю ночь молчаливо

      До рассвета сидишь у окна?

      Распластались во мраке платаны,

      Ночь брильянтовой чашей горит,

      Дремлют горы, темны и туманны,

      Кипарис, как живой, говорит.

      Хочешь, завтра под звуки пандури,

      Сквозь вина золотую струю

      Я умчу тебя в громе и буре

      В ледяную отчизну мою?

      Вскрикнут кони, разломится время,

      И по руслу реки до зари

      Полетим мы, забытые всеми,

      Разрывая лучей янтари.

      Я закутаю смуглые плечи

      В снежный ворох сибирских полей,

      Будут сосны гореть, словно свечи,

      Над