Веселые истории о панике. Любовь Мульменко
Читать онлайн книгу.
таблетку приняла? «Прелесть».
Они постоянно друг друга страхуют – напоминают про таблетки, про еду и питье, одеться потеплей. Перекрестный огонь заботы. Бабушка: ты без меня погибнешь, натурально, погибнешь. Или, она же: Петя, я тебя в угол поставлю. Это у них игра и юмор любви.
Живут вместе 56 лет. Живут в Волгодонске. Волгодонску тоже ровно 56 лет. Свадьбу играли на целине, комсомольскую свадьбу. Дед рассказал, как их в прошлом году перепугали врачи. Диагностировали у Тамары Александровны рак «четвертой степени». Оперировать отказались, в больницу в Ростов везти отказались: не довезете, говорят. Копите на похороны через месяц-два. Дед не сдался, начал искать деньги на операцию, а потом бабушку прихватило, приехала «скорая», отвезла в другую какую-то клинику. Когда бабушке разрезали живот, оказалось, что рака нет, а есть язва желудка. Похороны отменились, только вот теперь Тамаре Александровне нельзя домашнего вина, она немножко скучает.
– Обещали месяц, а я вот теперь уже целых двенадцать живу!
– Всю ведь извели, уморили. Была красавица, настоящая волгодонская женщина, а что осталось?
– А что такого? – я решила вступиться за бабушку, она действительно симпатяга, ясноглазая, нежная, высохшая принцесса. – Просто теперь она худенькая.
– Да. Теперь она балерина.
Утром мы освобождаем окно от шторки, Тамара Александровна и Петр Трофимович видят солнце, поля Рязанской области, покрытые инеем, и легко радуются погоде, пейзажу. Хорошее утро, говорят. Как нам повезло, что мы приехали в Москву в такой хороший день.
Тамара Александровна зачитывает вслух гороскоп для Петра Трофимовича: рак, слушай! Ракам звезды сулят перебои в бизнесе и отсутствие взаимопонимания с близким человеком. Петр Трофимович звездам аргументированно возражает: работы у меня нет, жена спокойная, это для других людей гороскоп.
У Петра Трофимовича в Москве операция, глаз будут оперировать, катаракта. Едут не как на операцию, а как на праздник.
– Живем, – говорит Тамара Александровна. – Думаем жить. Вот сейчас он будет видеть, и жить будет лучше.
11 НОЯБРЯ
Если человек прожил много историй и прожил глубоко, внимательно и беспощадно, он делается как бы over-educated и не может больше смотреть на вещь в отрыве от контекста. Не может слышать один новый чистый голос.
Зима никогда больше не придет ко мне просто так, одна. Она придет ко всему моему зимнему опыту, к двадцати шести зимам. Мы никогда с новой зимой не будем наедине, я ее не расслышу в общем гуле зим. В гуле – а еще потому, что когда первый снег падает, у меня сжимается сердце, сжимается и слепнет.
Когда я вижу осенний призыв на вокзале, солдатиков в форме, – у меня сжимается сердце. Потому что Жужик уходил так.
Чем дальше – тем меньше минут, когда сердце не сжимается.
Через сколько-нибудь лет мне, наверно, пальчик покажите – сердце сожмется.
Может быть, после этого человек и умирает – когда сердце не разжимается вовсе, когда исчерпан лимит переживаний, когда всё на свете, каждое микрособытие – повод для сердечного сжат�