На пустых перекрестках лишь серая пыль,

      На граните могил лишь песок или тлен —

      Снова вырвана жизнь. Прорастает ковыль

      Сквозь асфальт и бетон – он ломает свой плен.

      И цветы вдоль дорог расцветают зарей,

      И поля колосятся в осколках росы —

      Только нет уж того, кто пройдет полосой

      Опустевшей дороги, заросшей тропы…

      Жги огнем свои прошлые жизни.

      День прошел и исчез в никуда —

      Он остался лишь в проблесках мысли,

      Он остался в иллюзиях сна.

      Жги огнем, забывай о минувшем —

      Настоящее время в цене.

      И над городом, ненависть льющим,

      Поднимается завтрашний день.

      Жги огнем свою память о прошлом —

      Нет ее в узелках новых лет.

      Про́жит день. Он забыт и заброшен —

      Больше шансов прожить его нет.

      Я знаю гибель измерений,

      Когда пространство рвется в миг

      И разбиваются на звенья

      И твердый шаг, и громкий крик.

      Я знаю гибель едких капель,

      Когда они вкушают яд

      И душу режут, словно скальпель,

      И в ней они огнем горят.

      Я знаю гибель инкарнаций,

      Когда рожденье – это смерть.

      И, словно кровь, текут по пальцам

      Мгновенья слов, знаменья бед.

      Все ложно и смутно. Так больно

      Смотреть в тишину этих снов,

      Искать в них забвенье невольно

      И ждать чьих-то дружеских слов.

      Смеются мгновенья печали

      Над хрупкой и зыбкой судьбой.

      Мы ждали, а, может, мечтали,

      Что в снах ожидает покой.

      Столетья летели минутой

      И было нам страшно за них.

      Мы ждали, но стали мы смутой

      В тиши расстояний слепых.

      А сны оставляли нам юность,

      Но старость смотрела из глаз —

      И стали мы смутой в безлунность,

      Оставшись навеки во снах.

      Безумное пиршество ворона

      Не мною навеки разорвано.

      Не мною убиты, растерзаны

      Гнетущие, мерзкие демоны.

      Не мною придуманы вечности,

      В которых не я в бесконечности.

      Не я рисовал кровью в радости,

      Не я жил покорно в усталости.

      Пил горькую чашу немилости,

      Срывал покрывала невинности

      И ждал откровенья небесного

      Не я. И не очень хотелось-то.

      Я уже сотни раз умирал.

      Я еще никогда не рождался.

      Снова где-то о чем-то мечтал,

      Снова