Мутные воды широкой реки

      Спят, убаюканы ласковым ветром.

      И провожают они свои сны

      Не пропадающим святости светом.

      Тонет в реке этот день золотой

      И отражаются в водах молитвы.

      Эта река не приносит покой —

      Эта река принимает забытых.

      Падшие ангелы, падшие люди,

      Падшие женщины в сумраке улиц.

      Падшие дети, их пошлая страсть —

      Грешной любви непонятная сласть.

      Падшая жизнь, лютая злоба,

      Грязные деньги в лапах у сброда.

      Падшая ненависть мертвых вождей

      И безнадежность на лицах людей.

      Остановленные стрелки, разведенные мосты.

      В спящем облике церквей старые кресты.

      Пыль и тлен пустынных улиц, бешеные псы

      И ведут дорогой дальней за собой столбы.

      Время тянется строкою на руках у Муз

      И танцует листопад, порождая грусть —

      Осень, осень золотая – легкие дожди

      И печаль на стрелках снова отпускает дни.

      Я бережно руками прикоснусь

      К святым крестам над головою неба.

      И я скажу: «Единственная Русь,

      Как долго я с тобой единым не был.

      Как долго я бродил в тумане зорь

      И все искал какого-то покоя.

      Но понял я, что подлинный покой —

      С тобою быть, навеки быть с тобою».

      Нелепое время, прощальная осень…

      Сгоревшие листья пощады не просят,

      Печаль навевают останки столетий

      В движении солнца к третьей планете.

      Пласты поколений прощаются с нами,

      А мы улетаем в далекие страны,

      А мы уплываем на поиски лета

      И осень в молчаньи прощает нам это.

      Прощальная осень, нелепое время…

      Взрывается небо огнем воскрешенья

      И радуга солнца третьей планеты

      Скорбит о разбитых иллюзиях лета.

      Трагедии сотен и сотен веков

      В звенящем луче уходящих дорог

      И тянется к небу живая ладонь,

      Но снова ее пожирает огонь.

      Стеклянные веки и брызги очей

      Наполнены ветром, звенят, как ручей,

      И в тонких лучах