Февраль не ждал ни дня и первого завьюжил,

      В ночи толкнул окно и шаркал у дверей,

      Ветрами задувал, в полях снега утюжил,

      К утру занес лыжню и стер следы зверей.

      Январского житья прогнал оцепененье,

      Легко смахнув с ветвей тяжелые снега,

      Толкал махины туч, творя небес смятенье,

      Был самолетов гул тревожен свысока.

      Освобожденный лес шумел, как дальний поезд,

      Пространства мощный зов был ясен, как набат,

      И окрыленней взгляд, и жизнь свежа, как повесть,

      Написанная вдруг, всего лишь ночь назад.

      Не плакали и не смеялись,

      Заброшенным тлели костром

      В краю, где дороги кончались

      Заросшим травой пустырем.

      Закат из излома струится

      На ветхий пустынный асфальт.

      Вдруг вспомню прекрасные лица,

      Глаза, устремленные вдаль.

      Я видела их на портретах —

      Достоинство, ум, доброта!

      Прекрасные их силуэты

      Излом поглотил навсегда?

      Как страшно, что это не снится…

      Пустынна закатная даль,

      Трава по полям колосится

      С названием местным Печаль.

      И тихая птица Надежда

      Следит с одинокой сосны,

      Как мы средь просторов безбрежных

      Потерянно ищем весны…

      Что со мною, мама, мама,

      Птица кроткая моя?

      Отчего тоска упряма —

      Ядовитая змея?

      В том, что роскоши не рада,

      Знаю, некого винить.

      С пустотой смертельной рядом,

      Мама, мама, как мне жить?

      Море разочарований

      Мной изведано сполна,

      Паруса былых желаний

      Поглотила глубина.

      Нет того, кто не лукавит,

      Глядя ласково в лицо.

      Мне несносен мир, где правит

      Наглость дерзкая дельцов…

      Притягательна порочность,

      И обман в чести – так что ж…

      Людям