Какая ранняя весна!

      Какое пепельное царство!

      В томленье прерванного сна,

      В целебной горечи лекарства

      С ней что-то общее. Февраль,

      Похоже, безнадежно болен,

      И жмет водитель на педаль

      Средь половодья вешней воли.

      Быть может это краткий миг

      И завтра запоют метели?

      Так отчего ж синичий всклик

      Сменился трелями свирели.

      И почему и хлябь, и грязь,

      И жесть безрадостного неба

      Вчера с землей держали связь,

      Хоть и творили порчу снега,

      Сегодня ж… все наоборот,

      Снег портит лик тепла и прели

      И изнутри его грызет

      Червь первой мартовской недели

      Не наступившей. Только лес

      Еще по-прежнему дремотен,

      Еще не явен перевес

      В бою живых и мертвых сотен.

      Когда-нибудь все это станет прожитым,

      Под слоем пепла тлеющим пожарищем,

      Моей печали ульем растревоженным,

      Где сладкий мед с гудящим роем жалящим.

      Когда-нибудь несбыточным покажутся

      И дом и сад и прочая обыденность

      И ниточкой невидимою свяжутся

      Души томленье и пустая видимость.

      В пространстве, для меня не существующем,

      Навеки из моей уплыв реальности

      Он станет частью памяти тоскующей,

      Одной из вех одушевленной давности.

      Как много их упало в звуки, запахи,

      В напоминанье, схожесть, узнавание:

      И желтый венчик первой мать-и-мачехи,

      И розовых фрегатов угасание.

      Там целый город с башнями и шпилями

      Хранится, закодированный в образы,

      Промеренный не метрами и милями,

      Но ветрами, ласкающими волосы.

      Оторванный от каменного молоха,

      Живущий жизнью лиц, мелодий, шорохов,

      То гаснущий быстрей ночного сполоха,

      То шелестящий старых писем ворохом.

      Быть может, это несколько надуманно,

      Но знаю: в сердце спрятана вселенная,

      И сквозь нее проносятся безудержно

      Падучих звезд прекрасные мгновения.

      Осень,