Как быть мне? Хотя и страшусь я проклятья, –

      Себя самое разве смею отдать я?»

      Царевна, поняв, что она виновата,

      Краснея, стыдом и испугом объята,

      Сказала: «О бог, мои речи не лживы,

      И мать и отец мой пока еще живы,

      И живы все родичи, сестры и братья, –

      При них целомудрие вправе ль попрать я?

      Весь род запятнаю, себя отдавая,

      Пойдет о родных моих слава дурная.

      Тебе не дана я родителем в жены,

      Но если считаешь, на небе рожденный,

      Что мы не нарушим закон, то согласна

      Исполнить я то, чего жаждешь ты страстно.

      Но девственной все же остаться должна я, –

      Да минет родителей слава дурная!»

      Бог Солнца: «О ты, чье сложенье прекрасно!

      Родным и родителям ты не подвластна.

      Ведь корень «дивить» слышен в слове «девица»,

      И люди тебе будут, дева, дивиться!

      Люблю я людей – так могу ли, влюбленный,

      С тобою нарушить людские законы?

      Закон для мужчин и для женщин – свобода,

      Неволи не терпит людская природа.

      Уродством зовется отсутствие воли,

      Так будь же свободна, без страха и боли

      Отдайся мне, – девственной станешь ты снова

      И сына родишь ради блага земного».

      Царевна – в ответ: «Если сына до брака

      Рожу от тебя, Победителя Мрака,

      Да будет он, мощью, отвагой обильный,

      С серьгами и панцирем, великосильный».

      А бог: «Будут серьги и панцирь отборный

      Из амриты созданные животворной».

      Она: «Если дашь, о Светило Вселенной,

      Из амриты серьги и панцирь бесценный,

      Величьем и силой возвысишь ты сына, –

      То слиться согласна с тобой воедино».

      «Мне Áдити-мать подарила когда-то

      Те серьги и панцирь, что крепче булата, –

      Ответствовал Сурья. – Заботясь о сыне,

      Их сыну отдам я, о робкая, ныне».

      «Согласна, – сказала она, – если слово

      Исполнишь, и сына рожу я такого».

      Приблизился к ней Враждовавший с Ночами,

      Казалось, проник в ее тело лучами.

      Взволнована жарким блистаньем до дрожи,

      Упала она без сознанья на ложе.

      А Сурья: «Родишь несравненного сына,

      Обильного мощью, – и будешь невинна,

      А я ухожу». Восходящему Ало:

      «Да будет по-твоему», – Кунти сказала.

      Утратив сознание, с богом слиянна,

      Упала, как будто под ветром лиана.

      Сверкающий бог, Озаривший Дороги,

      Вошел в ее тело при помощи йоги.

      С пылающим богом она сочеталась,

      Но девственной, чистой при этом осталась.