Берёза, как та царевна,

      которую Змей похитил:

      умчал из родной деревни

      и запер в скале, мучитель.

      На платье из белого ситца

      он щедрые сыплет подарки,

      уж в золоте вся темница, —

      она не берёт, дикарка.

      И ждёт своего Ивана,

      прекрасная, как Василиса:

      примчаться быстрей урагана

      он ей напоследок сулился.

      Не лей, дорогая, слёзы!

      Уж скоро ты будешь в светёлке.

      Лишь первые грянут грозы, —

      примчится Иван на Волке.

      Стали краски жутки:

      тускнеет позолота.

      Покидают утки

      вновь своё болото.

      Мчатся паутинки,

      как осколки счастья,

      ловят их тростинки

      на свои запястья.

      Лес укрыт листвою

      мёртвой по колено.

      Скошенной ботвою

      пахнет ошалело.

      Солнце одичало —

      прячется за тучи.

      Небо прокричало

      голосом плакучим.

      Острым уголочком

      рея над равниной, —

      в небе край платочка

      машет журавлиный.

      Шелест трав отзвеневшего лета

      на осенний настроит мотив

      чувств оркестр, тоску прекратив,

      и прочувствует весь коллектив

      шелест трав отзвеневшего лета.

      Как подобье златого браслета,

      на берёзе блестит желтизна,

      не приметна ветвей кривизна,

      привлекает скорей кривизна

      шелест трав отзвеневшего лета.

      Вся планета шелками одета,

      позолотой горят кружева,

      и ослабла души тетива,

      и внимает она чуть жива, —

      шелест трав отзвеневшего лета.

      И осенняя катит карета

      по лесам, по горам, по лугам,

      и созвучен ночным жемчугам,

      близ луны закатившим вдруг гам, —

      шелест трав отзвеневшего лета.

      Даровать мелодичность куплета

      обещаю взамен сентябрю!

      Но пусть с травами вместе сгорю, —

      так приятен теперь звонарю

      шелест трав отзвеневшего лета.

      Парад осенних акварелей

      продемонстрировала нам

      природа, дабы лицезрели

      живой пейзаж по сторонам,

      изваянный бессмертным гением

      неповторимого Творца.

      За исчезающим мгновением —

      бег кисти тщетен иль резца,

      рукою грешной управляемый,

      а посему немудрено, —

      сознанием запечатляемый

      в этюде миг не воплощаем, но

      живую гамму акварелей

      палитра осени несёт,

      мы лишь проводим параллели

      меж сущим и сакральным. Чёт

      и нечет живо чередуются

      в движенье вечном без конца,

      и в комбинации