Всю ночь не давали заснуть,

      Говорили тревожно, звонко,

      Кто-то ехал в далекий путь,

      Увозил больного ребенка,

      А мать в полутемных сенях

      Ломала иссохшие пальцы

      И долго искала впотьмах

      Чистый чепчик и одеяльце.

      Я лилий нарвала прекрасных и душистых,

      Стыдливо-замкнутых, как дев невинных рой,

      С их лепестков, дрожащих и росистых,

      Пила я аромат и счастье и покой.

      И сердце трепетно сжималось, как от боли,

      А бледные цветы качали головой,

      И вновь мечтала я о той далекой воле,

      О той стране, где я была с тобой…

      Улыбнулся, вставши на пороге,

      Умерло мерцание свечи.

      Сквозь него я вижу пыль дороги

      И косые лунные лучи.[2]

      Ночь моя – бред о тебе,

      День – равнодушное: пусть!

      Я улыбнулась судьбе,

      Мне посылающей грусть.

      Тяжек вчерашний угар,

      Cкоро ли я догорю,

      Кажется, этот пожар

      Не превратится в зарю.

      Долго ль мне биться в огне,

      Дальнего тайно кляня?..

      В страшной моей западне

      Ты не увидишь меня.

      Пестро вертится карусель,

      И какие-то новые дети

      Из еще не бывших столетий

      Украшают в Сочельник ель.