«Почему, – говорил он, – написано

      положите Мои слова на сердце ваше?

      Почему не в сердце?

      Истина должна быть,

      как мезуза на дверном косяке,

      как повязанный на руку тфилин,

      как положенный на сердце камень,

      ибо лишь в редкие моменты

      открывается сердце,

      и если слова Истины лежат на нём,

      она в этот миг может проникнуть в сердце

      и раствориться в бытии человека,

      изменяя его.

      Эмес.

      Собираясь молиться, подумай —

      ты молишься по привычке,

      потому, что так надо,

      чтобы выглядеть лучше в чьих-то глазах

      и кто знает почему ещё,

      или ты хочешь молиться потому,

      что ты действительно

      душой и сердцем

      хочешь молиться?

      Неважно, в какое время ты прочтёшь молитву

      и сколько будешь готовиться к ней.

      Ты можешь готовиться к ней всю субботу

      и прочитать её за пять минут —

      это правильнее, чем вовремя

      целый час

      бросать в небо

      пустые скорлупки слов».

      Его любили,

      но дрожали перед ним,

      как перед Истиной,

      как Моисей перед Б-гом,

      когда Б-г показал ему силу Истины.

      К нему тянулись.

      Но и лучшие из лучших его учеников

      не могли дотянуться до той высоты,

      которой он требовал от себя, как от других,

      и от других, как от себя.

      Он понял, что задача оказалась выше него,

      и заперся от людей.

      А жизнь продолжалась.

      И в ней

      белое исчезало во тьме черноты,

      перетекающей в белизну,

      всё превращалось в ничто,

      рождающее всё,

      и, чтобы выбраться из леса,

      приходилось углубляться в чащу.

      Прямой дороги к Истине не было тогда,

      нет её и сегодня.

      Дороги тела пропитаны кровью,

      дороги души извилисты и запутанны,

      но путь духа остаётся прямым.

      И чем больше блуждаешь,

      тем больше понимаешь,

      что